Москва.
Олег-Игорь подошел к ящику и встал перед ним, лицом к двери, и Ника последовала за ним, с интересом рассматривая цифровой диск от старого телефона, приделанный к крышке ящика.
— Запоминай: надо последовательно набрать 3, 1,9, 7, 0, 3, иначе, если открыть крышку, ящик взорвется, вместе с людьми, находящимися рядом. Поднять его могут только два человека, но, если ящик поднимут, не набрав код или набрав его неправильно, он тоже взорвется.
— И что там внутри?
— То, что вы ищете, но мы сейчас открывать его не станем, когда найдете, тогда и посмотрите.
— А где мы находимся? Этот подвал, где он?
— А это пусть твой мужчина сообразит! — озорно усмехнулся дедушка Олег.
— Какой такой мой мужчина? — смутившись и изобразив удивление, спросила Ника.
— Кнуров Сергей Викторович, ты же знаешь, что он твой, что ж боишься-то признаться себе? Ни у нас в роду, ни у Сонечки трусов не водилось, не стоит и начинать! — попенял ей Олег.
— Почему ты не хочешь сказать, где именно находится это место? — уходя от темы, спросила Ника.
— Я бы и хотел объяснить — и мне спокойнее, и вас обезопасить, — да не могу. Раньше нельзя было отдавать — документы бы в грязные руки попали, и золото растащили бы по карманам да по заграницам. А сейчас точно знаю, что бумаги в надежные руки попадут и слитки туда, где им и положено быть. Значит, время пришло, да и поторопили вас алчные. У золота свой характер, своя сила, и она притягивает как хороших людей, так и плохих, плохих чаще. — Он вздохнул и развел руками: — Вы сейчас решаете не одну задачу, а несколько, все они важные, и решить их должны сами, и найти это добро должны вы сами.
— А что написано в письме, которое у Агриппины?
— Это я могу сказать и обязан, но давай возвращаться. По дороге поговорим.
Закрывая за собой все двери, они вышли из подвала, и Вероника так и не увидела и не поняла, где они находятся и куда идут.
— В письме том написано, — рассказывал Олег. — «Здравствуй Василий! Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет, а тебя все-таки побеспокоили. Возвращайся в Москву, здесь, кроме этого письма, ничего нет. Отдай этим людям письмо и объясни, что все, что они ищут, находится в одном и том же месте с сорок шестого года. Это хорошее место, надежный старый дом, на красивой улице, имевший к моей жизни отношение. Уж коль лихие люди тебя, Вася, нашли, то пусть дальше сами ищут, какие дома в Москве имели значение в моей жизни, а тебя отпустят, потому что ни ты, ни они не знаете, что именно там хранится, об этом знал только я. Прощай, мой друг». И приписка про подвал, номер кирпича и код.
— Зачем все так запутано, дедушка?
— Я хотел обезопасить Васю и вас, девочек. А раз уж он ничего не знает, так какой с него спрос, да и отдавать эти ценности злым людям не хотелось. Поводить, поводить, а Вася умный, смог бы придумать, кому и как сообщить про кладоискателей ретивых.
— А если бы сам дедушка стал искать?
— Вася нашел бы и все понял.
Ника заметила, что фигура Олега становится какой-то размытой, нечеткой.
— Подожди, не уходи! — заторопилась она. — Как там мама, папа, бабушки?
— Хорошо, внученька, мы все ушли в свой час, не раньше и не позже, и у нас действительно все хорошо.
— И мама с папой в свой час? — не поверила она.
— Да, и они тоже. — Он улыбнулся ей той светлой улыбкой, от которой озарялись его глаза, и Ника сразу успокоилась.
— Ты, Никуша, передай Васечке, моему единственному товарищу, привет от меня и от нас всех да скажи, чтобы не торопился к нам. Он мужик здоровый, поживет еще, да и дел у него много.
— Каких дел? — спросила Вероника, и две тяжелых горячих слезы скатились по ее щекам. Она видела, что он становится все более прозрачным, словно растворялся.
— Как каких? — засмеялся Олег. — Где ж правнукам расти, как не в доме, под его присмотром? Для кого ж мы его строили? А ты, Никуша, бояться бросай, а то страхом счастье отгонишь!
— Я тебя люблю, дедушка Олег! — улыбаясь сквозь слезы, сказала она.
— Я тебя тоже люблю, мы все тебя любим! Отпусти грусть, милая, не рви болью сердце, мы все за тобой приглядываем. — И он коснулся прозрачной ладонью ее головы, погладил легким, как ветерок, движением.
Вероника проснулась и резко села на кровати, дотронулась пальцами до мокрого от слез пятна на наволочке. Она не чувствовала ни боли, ни обиды в душе, а только легкую грусть и какую-то небывалую радость и легкость, как будто первый раз за много лет вдохнула полной грудью чистого пьянящего воздуха.
Плача и улыбаясь одновременно, она вскочила с кровати и стала бегать по комнате в поисках ручки и листа бумаги, чтобы записать письмо и цифры, хотя точно знала, что уже никогда не забудет ни одного слова, сказанного Олегом-Игорем. Нетерпеливо поковырявшись в сумке, отыскала ручку и блокнот, устроилась прямо на полу, вытирая текущие по щекам слезы, и записывала, записывала.
Раздался осторожный стук в дверь.
— Вероника, — услышала она голос Василия Корнеевича. — Ты что там, плачешь?
— Дедушка! — радостно воскликнула Вероника и подскочила с колен.
Василий Корнеевич резко открыл дверь, перепугавшись не на шутку.
— Дедушка! — Ника кинулась его обнимать, расцеловывать, крепко прижимаясь к нему.
— Что-то я не пойму, пичуга, ты плачешь или радуешься? — успокаиваясь и поглаживая ее по спине, спросил он.
— Я радуюсь и плачу! — Она отцепилась от него и схватила за руки. — Ко мне дедушка Олег приходил! Велел тебе привет передавать от всех от наших, сказал, чтобы ты к ним не торопился, тебе еще правнуков надо воспитывать!
— Правнуков — это мы с удовольствием! Ты погоди, Никуша, ты чего рыдала-то?
— Я тебе все-все расскажу, он тебе письмо оставил!
Она метнулась к креслу, на котором лежала ее одежда, и стала натягивать на себя джинсы, громко, возбужденно рассказывая, но вдруг остановилась, натянув только одну штанину.
— Тебя не удивляет, что он приходил ко мне во сне?
— А чего удивляться? — усмехнулся дед. — В жизни всякое бывает, да Игорь, он такой, он и прийти может. Ты одевайся, умывайся и приходи завтракать.
— Может, Кнурову позвонить, чтобы приехал? Нам уже не надо ни в какой монастырь ехать, мне Олег про него все рассказал.
— Он уже звонил Антону, просил его задержаться, сейчас приедет.
— Ну надо же, как совпало! — восхитилась Ника.
— Может, и совпало, а может, это Игорева работа, с него станется! — весело рассмеялся Василий Корнеевич.
Элегантно оторвавшись от хвоста, Сергей приехал в условленное место, где его ждал Кнут, весьма недовольный столь ранним подъемом.
— А что, попозже к Ринку поехать нельзя было? — проворчал он вместо приветствия.
— Спал бы ночами, может, выглядел бы лучше, — ответил Сергей, пожимая ему руку.
— Я и спал, пока ты не разбудил!
— Не груби начальству. А уж если встал так рано, иди крепи наше благосостояние, спасай денежки клиентов от посягательства.
— Придется, — вздохнул тягостно, как старичок, Кнут.
Он всегда ворчал, если его разбудили ни свет ни заря, — терпеть этого не мог. Спать Игорь Весин любил, иногда Кнурову казалось, что если его не будить, то он будет спать все время.
На любом привале, как только садился, не важно, на пять минут или десять, он мгновенно засыпал. А
