Аршанжо следуют ее примеру – Забеле так и не удалось приучить их к тонким винам, они верны кашасе и пиву. Блеснув фигурами пламенного красноречия, излившегося бурной рекой, Дамиан де Соуза залпом осушил свой бокал – ну и шибает в нос! В результате почти всю бутылку шампанского выпила сама дарительница. Тадеу и Дамиан обнялись, они вместе выросли, вместе гоняли по переулку и по пляжу, а теперь расстаются, у каждого свой путь.
Педро Аршанжо смотрит на обоих глазами Ожуобы, он тоже так думает: пути их различны. Дамиан – открытая душа, с ним все ясно: он не получил степени доктора в институте, его титулы и дипломы вручил ему народ. Как бы ни обошлась с ним судьба, он не переменится, останется тем же – твердо стоящим на ногах, непреклонным. Тадеу начал восхождение по общественной лестнице еще на факультете, выделившись среди сокурсников. Решил пройти все ступеньки и отвоевать место наверху. «Мне нужно стать кем-то, крестный», – сказал он утром того дня: честолюбия этому парню не занимать. Едва ли он теперь надолго задержится в «Лавке чудес».
Лидио Корро берет флейту, передает Педро Аршанжо гитару, танцоры становятся в круг, начинается самба. Где вы, Кирси и Доротея, Ризолета и Дедэ? Сабина дос Анжос перебралась в Рио-де-Жанейро, к сыну, он у нее моряк. Ивона вышла замуж за шкипера парусника, живет в Муритибе. А здесь лишь юные невесты, которые напрасно пожирают глазами новоиспеченного доктора Тадеу.
Веселье затянулось за полночь, но хозяин праздника, виновник торжества, адресат поздравлений, доктор Тадеу Каньото, инженер по гражданскому строительству, механик, географ, архитектор, астроном, инженер по строительству мостов и каналов, железных и шоссейных дорог, инженер-политехник, – извинился перед гостями и ушел довольно рано. В гостиных «Красного креста», клуба местной аристократии, знаменитый и богатый профессор Таркинио дает бал для новоиспеченных инженеров.
– Мне надо идти, крестный. Бал давно начался.
– Разве уже так поздно? Может, побудешь еще немного? Тут все тебя любят, они ведь ради тебя и пришли.
Не хотел Аршанжо говорить этого, зачем все-таки сказал?
– Мне очень хотелось бы остаться, но…
Забела хлопает веером по руке Аршанжо:
– Отпустите мальчика, старый ворчун.
Это шустрая старушенция знает, видно, секрет Тадеу. Может, она сродни и этим разжиревшим и зазнавшимся Гомесам?
– Вы, местре Педро, развратник, прелюбодей. Вы ничего не понимаете в любви, вам лишь бы женщина. – Тут экс-принцесса Реконкаво и экс-королева канкана вздохнула. – Как и я, сколько у меня было мужчин, а знала ли я любовь? – Она помолчала, провожая глазами Тадеу, идущего к двери. – Его звали Эрнесто Арголо де Араужо, и он приходился мне двоюродным братом, а я была совсем еще глупая девчонка и любила его, так любила, что стала причиной его гибели от руки одного бретера, мне, видите ли, вздумалось заставить его ревновать, захотелось проверить, насколько сильна его любовь.
Тадеу исчез в темноте, но еще слышались его шаги, стук каблуков.
– Теперь его не удержишь. И я не стану этого делать, Забела, зачем? Ему придется одолевать ступеньки лестницы, одну за другой, а времени у него мало. Прощай, Тадеу Каньото, мы отпраздновали твои проводы.
Судья Сантос Крус, чьи ум и порядочность, а также знание жизни и чувство юмора признавали все, был не на шутку раздосадован, когда к нему в кабинет, где он дожидался установленного часа начала заседания, вошел секретарь суда и сообщил, что защитника ex oficio[80] не будет. Этот законник прислал наспех нацарапанную записку, где приносил свои извинения.
– Заболел… грипп… Скорей всего, сидит пьяный в каком-нибудь кабаке. Это его обычное занятие. Но больше так продолжаться не может. Сколько раз беднягу уже привозили сюда и тут же увозили обратно, даже от камеры не отдохнул…
Секретарь, стоя у стола, ждал распоряжений.
– Там, в коридоре, есть кто-нибудь из адвокатов? – спросил судья.
– Когда я проходил, никого не было. Хотя нет, видел доктора Артура Сампайю, но он шел к выходу.
– Может, студенты?
– Только Костинья, тот самый, с четвертого курса…
– Нет, этот не годится, подсудимому лучше уж остаться вовсе без защитника. Костинья засадит в тюрьму самое Пресвятую деву, коль станет ее защищать. Значит, некому взять на себя дело этого несчастного? Еще раз откладывать суд? Это никуда не годится.
Именно в этот момент в кабинет судьи вошел молодой человек в белом костюме и рубашке со стоячим воротничком – Дамиан де Соуза, личность, известная всем, кто связан с судопроизводством: судьям, адвокатам, секретарям, судебным исполнителям, что-то вроде помощника всех и каждого. Не раз и не два поступал он в Коллегию защитников секретарем, но ненадолго, предпочитал разнообразные мелкие поручения во Дворце правосудия, дававшие ему верный заработок. В коридорах и канцеляриях, на судебных заседаниях, в тюрьмах и полицейских участках этот молодой человек изучил все, что связано с правонарушениями и правонарушителями, судопроизводством и судебными постановлениями, прошениями, кассациями. В свои девятнадцать лет этот юнец сделался незаменимым помощником молодых адвокатов, только что покинувших студенческую скамью, напичканных теорией и беспомощных на практике. Его буквально разрывали на части.
Дамиан вошел улыбаясь и протянул судье бумагу:
– Сеньор доктор Сантос Крус, вы не могли бы дать ход этому прошению доктора Марино?
Судье вспомнился разговор с юношей, когда тот был у него на приеме в канун дня святого Иоанна.
– Оставьте мне прошение, потом посмотрю. Скажите-ка, Дамиан, сколько вам лет?
– Девятнадцать исполнилось, сеньор доктор.
– Вы по-прежнему тверды в своем намерении соискать звание адвоката без университетского
