себя, погружался глубоко и закрывался, я переставала видеть тебя… мне становилось плохо, а ты не замечал.
— Замечал, — подумал Аббад, — но не должен был…
— Кто она?
— Тали! — Аббад не мог больше выдержать игры, которую придумал, чтобы уберечь любимую от неизбежной горечи расставания. — Ты прекрасно знаешь: у меня нет и не может быть другой женщины!
Он снял защиту, которую выстраивал долгие месяцы — с тех пор, как почувствовал в себе…
— О! — сказала Тали. — Это…
— Осторожно, — сказал Аббад. — Держись за мои мысли, я поведу тебя.
— Нет, — сказал Сатмар, — Тали не возвращалась, она все еще была в Сентти. Она любит тебя. А ты, конечно же, любишь ее. Резонанс разрушить невозможно, тебе нужно было придумать другую отговорку.
— И вы бы…
— Да, ты не сумел бы скрыть, верно. Но то, что ты… вы с Тали… придумали — не лучшее решение.
— Тали сказала…
— Сейчас с ней Асиана и Крамус. Видишь ли, Аббад, любовь — неустранимая связь на всех уровнях и во всех трех мирах. Материальная любовь — это жизнь, дети, работа… Духовная — это сила жить, сила познания. А в нематериальном мире тебя и Тали соединяют идеи, столь же вечные, как Вселенная.
— Мы…
— Да, вы с Тали, конечно, все это знаете. Вы создали другие идеи, идеи разрыва резонанса, но… Понимаешь, Аббад, невозможно убить идею. Материя может исчезнуть из мира, может перейти в духовную форму, и дух может породить материю, лишь бы сохранялась полная энергия. Можно уничтожить и духовную сущность, тогда она становится нематериальной идеей, а некоторые идеи — большинство, да, — могут стать элементами духовной жизни. В конце концов, материя возникает из идей, проходя духовную стадию. Я повторяю тебе известные истины для того, чтобы ты понял: не бывает полных преобразований. Аббад, ты был прекрасным учеником! Тебе когда-нибудь удавалось полностью, без остатка, использовать идею для создания духовной структуры или полностью исчерпать духовную энергию, создавая материальное тело или явление?
Аббад молчал. Он не задумывался об этом. Просто черпал, просто создавал, пользовался, но действительно…
— Невозможно, — продолжал Сатмар, — без остатка переводить энергии из одной формы в другую. Это универсальный закон. Ты бы узнал и это на собственном опыте. Но ты торопился.
— Да, — подумал Аббад. Верно, он не мог ждать. Разве стал бы он так поступать с Тали, если бы полагал, что у него есть время?
— Всегда что-то остается, — сказал Сатмар. — Ты поставил сильную защиту. Никто из нас не смог пробиться в твой духовный мир. Но в нематериальной своей сути ты не мог не оставить следа — нити, соединившей тебя с Тали.
— В нематериальном? — удивился Аббад. — Там нет ни пространства, ни времени, там не существует связей, подобных материальным нитям!
— Конечно, — согласился Сатмар. — Но цепочки идей приводят от причин к следствиям и могут вернуть следствия к причинам не менее верно, чем дорожный указатель на пустынном шоссе. Сейчас Тали будет здесь, и я надеюсь, что ты, наконец, снимешь свой панцирь и покажешь истинную причину твоего решения.
Прежде, чем воздух начал густеть, Аббад почувствовал присутствие Тали. Он ощутил прилив вдохновения, избыточный, так и не израсходованный запас духовной энергии их оборванной связи — будто резко распрямилась сжатая до предела пружина, и все мысли, все образы, все загнанные в подсознательное их общие желания, мечты, планы, все это вспыхнуло и едва не сожгло его мозг, едва не заставило Аббада вскричать от мгновенно возникшей и так же быстро задавленной боли. Тали ворвалась в его мысли, она протягивала к нему руки, и он инстинктивно потянулся к ней, не понимая, как он мог… почему придумал именно такой план… да, другого просто не было, но так… нельзя было… Тали, любимая, ты здесь, я всегда была с тобой, Аббад, ты ушел, но все равно что-то осталось, да, я знаю теперь, остались идеалы любви…
Я не могу без тебя, Аббад.
Я не смог без тебя, Тали.
Воздух, как ему казалось, загустел так, что стало почти невозможно двинуть рукой. Конечно, это было лишь ощущением, осознанием перехода энергий, но как же больно было даже подумать… выдавить из себя мысль… направить…
Стало легко. Аббад вскочил на ноги — посреди комнаты стояла Тали, рядом — Асиана с Крамусом.
— Я не смогла без тебя, Аббад, — сказала Тали. Сказали ее глаза, сказали ее руки, ее мысль прокричала это, и тонкие струйки слов разбрызгались по всей комнате.
Защита рухнула — то, что не получилось у монахов (да и старались ли они?), легко сделала Тали, нарушив данное Аббаду слово.
Осуждать ее?
— Я люблю тебя, Тали, — сказал он.
Не было смысла скрывать это.
Теперь придется сказать монахам правду, и они откажутся помочь.
Он навеки останется с Тали. Это счастье. Он никогда не сможет стать самим собой — это горе, которое невозможно вынести.
— Аббад, — сказал Сатмар, прерывая начавшуюся любовную игру, — теперь тебе нечего скрывать. Да, ты неплохо придумал: назвать неудавшуюся любовь причиной своего решения. Ты не виноват в том, что это не удалось. Ты не знал, что несчастная любовь — оксюморон. Но теперь тебе придется назвать истинную причину. Или… ты передумал и не хочешь больше встречи со смертью?
Слова монаха воспринимались, будто сквозь шумовой фон: Аббад видел глаза Тали и читал в них все, что она пережила, оставшись одна в темном и безрадостном мире. Он видел ее душу, раскрытую для него, как это было с первой их встречи, он обнял свою Тали, рассказал ей обо всем, что случилось с ним после их расставания, они опять стали единым целым — в духовном мире и в мире идей они слились в одно человеческое существо.
Что говорил монах?
— Простите, — сказал Аббад, и странным образом его голос содержал в себе интонации Тали, это она так растягивала звуки, — простите, Сатмар, я слышал, но…
— Да, мы понимаем, — улыбнулся монах. — Ты уже вернулся из любовного погружения?
— Мы…
— Все в порядке, — сказала Асиана. — Вопрос: ты передумал и больше не желаешь встречаться со смертью?
— Нет, — твердо сказал Аббад. — Я не передумал. Я хочу умереть и прошу вашей помощи.
— Тебе придется назвать истинную причину, — мягко сказала Асиана.
Защиты больше не существовало. Аббад был открыт, как книга, которую можно прочитать от первого до последнего знака и в материальном, и в духовном, и в идейном ее содержании. Однако Аббад сам поднялся на гору. Сам просил помощи. Он должен был сам назвать причину.
— Я почувствовал это в себе сразу после второго посвящения, — начал Аббад.
Он почувствовал в себе чужое и сначала не понял, что произошло. Второе посвящение он прошел неожиданно, когда меньше всего ожидал каких бы то ни было перемен. В школе «Зив», где он учился после окончания первой ступени, Аббаду было интересно и легко, у него оказалось много друзей не только среди учащихся — он подружился с керадами, многолапыми пушистыми и не очень умными животными, которые
