закрытого массажа сердца ритмическими толчками на грудь в области сердца. Тогда он только появился.
Около Вашингтона посетили Национальный Институт Здоровья в Бетезде. Колоссальное заведение! Финансы равны нашей АМН (Российской). Его создали после нашего спутника: Америка вдруг почувствовала угрозу со стороны Союза не только по оружию, но и по интеллекту. Перестраивали образование, резко увеличили деньги на науку. Стали переводить все наши журналы. И скоро убедились, наука в Союзе однобокая, только на оборону, а биология и медицина - ерунда. Но американские учёные нам благодарны - за толчок.
В США в то время оперировали с АИК в 300 центрах.
Перед отъездом походили по магазинам: осталось немного денег. Купил себе две нейлоновые рубашки специально для командировок - можно стирать под краном и не гладить. Они мне очень пригодились, но для другого дела.
Петр Андреевич прожил после Америки немногим более года. Умер от рака. Рассказывали, что сам поставил диагноз и был мужественен до конца.
... ... ...
В начале шестидесятых в нашей кибернетике начались работы по моделям Разума. Интерес к проблеме старый, от студенчества. Когда Шкабара познакомила с кибернетикой, а потом создали Отдел, начал думать. Обновил старую гипотезу о механизмах мышления и задумал модель Разума. Тут подоспели аспиранты - супруги Касаткины - Лора и Саша, инженеры.
По моей гипотезе о мышлении они создали модель Разума на вычислительной машине БЭСМ-6. Некое 'разумное' существо, наделённое несколькими чувствами, передвигалось к цели по лабиринту с препятствиями и пищей. Этим 'Разумом' я иллюстрировал книгу 'Моделирование мышления и психики', которую опубликовали в 1965 году.
За четверть века ребята сделали с десяток моделей Интеллекта. Впечатляла самодвижущаяся тележка с Разумом на нейронных сетях: она очень разумно передвигалась по институтскому саду. Ребята написали две солидные монографии, в дополнение к моим книжечкам по Алгоритму разума.
Отдел существует, но на ИИ уже не замахивается. Как бы выжить.
Вот самая суть гипотезы о мышлении.
Предельно упрощая - разум (мозг) управляет. Чем угодно, внешним миром, собственным телом. Инструмент управления - модели из нейронов.
Разум - это 'Мозг' - вместилище моделей - мира, самого себя, и программ поведения. Действия с моделями в мозге - это изменение их активности, то есть возбуждения нейронов.
Источником активности являются центры чувств, производных от потребностей и желаний. Они направляют движение активности по моделям от 'входов' - разражителей, к 'выходам' - действиям. Получается так: Разум управляет объектами, а чувства управляют самим разумом.
Нейронные модели имеют одно важнейшее свойство: они способны к тренировке, повышающей их собственную активность, причём между ними проторяются новые связи. За счёт этого разум (нейронная сеть!) все время изменяется, в зависимости от среды и собственных действий, преобразует себя. В этом суть приспособления и творчества.
Эволюция выработала Общий Алгоритм Разума (ОАР), воплощаемый в последовательной активации 'порций управления', я назвал их Функциональные Акты (ФА).
Типовой ФА состоит из самостоятельных этапов: восприятие, распознавание, прогнозирование, оценка, целеполагание, планирование, решение, действия, запоминание.
Всякому разуму присущи три недостатка:
1. Ограниченность: модели всегда проще сложных систем, поэтому разум не может проникнуть во все тонкости структур и функций сложных объектов. Например, организма и общества.
2. Субъективность: изменчивые чувства - критерии довлеют над всеми операциями разума, поэтому ' разумные' действия столь непостоянны и очень различны у разных разумов.
3. 'Увлекаемость': избирательная тренировка моделей 'живого' разума в процессе действий, лишает постоянства его решений.
В сумме, эти недостатки объясняют, почему не совпадают 'истины' полученные разными людьми: каждый разум видит свою истину и только простые явления им кажутся одинаковыми. Привести 'истины' к единству призвана математика. Но ее возможности ограничены простыми системами. Создавая модели, мы пытаемся расширить возможности ' объективного и стабильного' разума.
... ... ...
В Разуме нет ничего мистического, он воспроизводим средствами электроники - Искусственный Интеллект. Не надо себя обманывать, до человеческого разума ему очень далеко. Но расстояние уменьшается с каждым годом.
С той поездки в Америку я заболел клапанами. Основные врождённые пороки у детей старше шести лет мы уже оперировали, а с приобретёнными пороками сердца был полный провал. Когда в створках сплошной кальций, нужны искусственные клапаны. Что делать? Американских створок у меня нет и не будет, импорт закрыт для советских хирургов. Больные обречены на смерть в течение 2-5 лет. Это оправдывает риск операции.
Вот и рассудите: право на эксперимент на человеке.
Поверьте, очень нелегко решаться на новую непроверенную операцию. Для которой, ну, ничего нет! Кроме самоделок.
Много проще сказать: 'На нет, и суда нет'. Отойду в сторону. Пусть умирают, спасаем, кого можем. 'Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет'.
Мне такая позиция не нравилась. Считал возможным рискнуть одним- двумя обречёнными больными, такими, которые никому не нужны: родственников нет или не способны содержать больного прикованного к кровати. При том условии, если никто в Союзе таких операций не делает. И, конечно, с предупреждением больного и родных об опасности операции.
'Ты что, Амосов, Господь Бог? Решаешь кому жить, кому умирать?'
Позиция циничная, но без неё хирургия не двинется.
Так и ходил под этим всю хирургическую жизнь, и когда лёгкие осваивал и пищеводы и, тем более, сердце.
Эти проблемы снова встали, когда задумал клапаны.
Был у нас один врач-экспериментатор и изобретатель: Юра Кривчиков, имел дар. Ему я и выдал 'социальный заказ' - создать протез клапана. Для створок предложил... нейлон из рубашки. Американцы из нейлона делают свои створки. Сначала начали штопать этой тканью отверстия в перегородках сердца у детишек. Получалось хорошо.
Тогда Юра вместе с нашим механиком создали конструкцию: каркас из нержавейки и на нём пришиты створки из нейлона. Клапан даже попробовали на собаках, но они не переносили саму операцию. Пришлось решаться.
Как всегда, больным предложили подписать расписку: 'Предупреждён об опасности операции'. Но куда им, бедным, деться, когда смерть рядом?
В течении полугода я вшил новые клапаны семи больным. Умерла после операции одна девушка. Ближайший эффект у остальных оценивали как хороший или отличный. Все были очень рады.
Но... преждевременно. Через полгода пришли первые две больные с рецидивами порока.
Тут я впервые усомнился в честности американских хирургов. Пластика створок клапанов сначала распространилась, многие хвалились в журналах десятками отличных случаев. И вдруг, как отрезало. Публикации прекратились. Спустя год-два появились робкие и очень скупые признания, клапаны негодны.
Но нам эти признания уже не помогли. В последующие два года только двоих удалось спасти
