раз не хотелось) добрался до утлого сарайчика и занял место. На некоторое время, сосредоточенно стараясь не провалиться в темноте в дырку сельского унитаза ногой, я даже перестал свистеть. Это, видимо и спасло мне жизнь.
Сначала я услышал рокот мотора и удивился: – «Кого бы это в такую позднотень сюда зимой занесло? И зачем?». Но рокот приближался, и я разобрал уже не один работающий двигатель. Их было несколько.
Все еще пребывая в беззаботном настроении, я заглянул в щель двери – электричество в туалете отсутствовало напрочь – и, к своему изумлению увидел несколько машин, остановившихся рядом с моим домом. Из них вышли люди и быстро направились к дому. «Степанов заходи справа! Веселовский, слева! Василич, смотри сзади, может через окно уйти!» – пронеслось в голове и я понял, что слышу их мысли. Голоса из-за большего расстояния слышно быть не могло, но донесся собачий лай. – «Опять собаки, я им что, мёдом намазанный?» – мысль, однако, сразу же застопорилась парализованная страхом и безысходностью.
Фигурки были очень далеко, да и всё время терялись из виду: их заслоняли ветки деревьев. Я натянул штаны и замер в полной прострации. Что было делать – не понятно.
Я, конечно, сообразил, что они пришли за мной и ожидают найти меня в доме. И что? Не найдут. Начнут искать дальше. Я закутался в шарф, застегнул куртку. Машинально порадовался, что одел свое – вещи были теплые. Нужно было выходить. Куда? Зачем? Кто эти люди? – вопросов было много. Ответов не было вообще. Но выходить было надо. Это точно. Сидеть в туалете, дожидаясь овчарки, было глупо. Я вспомнил опыт предыдущего побега из подвала. Достал из кармана пачку Мальборо (редкий случай радости собственному курению) и, размяв несколько сигарет, скрошил табак в карман. Тихо приоткрыл дверь. Вышел. Те, у дома суетились, кажется, операция была задумана нешуточная. Я вдруг сообразил, что здесь и собаки не нужно. Следы от дома ведут прямо сюда. Стараясь не поддаться панике, я огляделся. Туалет был расположен прямо на границе, у чужого участка, который был огорожен добротного вида забором. Но сколочен он был грубо, видимо, здесь не опасались всерьез какого-то проникновения. Скорее так, обозначить территорию. Я машинально отметил, что на заборе есть промежуточная планка, проходящая совсем не высоко, вдоль забора. Бросил щепотку табака и прыгнул на забор, руками уцепившись за верх, а ногами попав па планку. Бросил назад ещё щепотку и, медленно продвигаясь по забору, пошел. Получалось быстро. Периодически сыпал табак назад. В районе дома раздавались крики; вдруг – неожиданно для меня – я даже чуть не свалился с забора, – раздалось два гулких выстрела. Я, несколько осмелев от шума, подтянулся вверх и, стараясь не свалиться с забора, перелез на другую сторону и пошел дальше, по периметру. Сзади, еще далеко, но, уже определенно приближаясь, послышался шум. «Поняли, что дом пустой, пошли по следу, – паника усиливалась. – Я так недалеко уйду». Здесь я увидел прямо у забора какое-то сооружение из бетона с чернеющей горловиной. «Колодец, – сообразил я, еще не понимая, как это может повлиять на ситуацию. Услышал звук хлопающей двери и снова крики, – видимо, дошли до туалета. „Бандиты убьют сразу, как-то отстраненно прозвучало в голове. – Милиция… то же самое наверно, хоть и не сразу. Хотя? – «Оказал сопротивление на месте?“ – Мысли остановились, но это было впрочем и к лучшему. Действуя инстинктивно, я прыгнул на бетонное сооружение и заглянул вниз.
Это был колодец. У края была закреплена веревка, спускающаяся вниз. «Хозяева с лета забыли, так ведро и осталось. – Я потянул за веревку. Она не поддавалась. – Замерз. – Мысль совпала с новым шумом, который, частично приближался ко мне. – Участок осматривают. Сейчас доберутся».
Я, не понимая, как следует, что делаю, схватился за веревку, и, упираясь ногами в стенку колодца, полез вниз. Было жутко. Темень сгустилась сразу, как только я опустился на пару метров.
Не знаю… Мне никогда никто не описывал, что чувствует человек, попавший в колодец. То есть, мне и вообразить-то об этом было толком нечего. Но теперь я знал: скользкая веревка и, в мгновение сужающееся пространство над головой. Хорошо, что я был в перчатках. Горнолыжных. То есть, рассчитаны они были на палки лыж, которые тоже скользят. Это, наверное, меня и спасло от падения вниз. Я скользил – периодически наматывая веревку то на одну, то на другую руку и мысленно уже попрощавшись с жизнью… а что оставалось? Наверху-то у меня шансов по любому не было, – и, наконец достиг опоры: подо мной был лед. Я аккуратно ощупал поверхность, потом. Более уверенно ступил. Кажется, не проваливалось.
Замер. Было бы страшно – не будь я уже в таком состоянии, что лёд подо мной казался спасением. На всякий случай придерживал веревку. Можно было ожидать всего, что угодно. Темнота была полной.
Я находился в колодце уже с час. Продрог, но не очень. Спасала теплая куртка и термокросовки.
Ужас был в том, что я в любую минуту мог провалиться под лед. Стоять в колодце, в темноте, не видя ничего, было серьезным испытанием для нервов. Единственное, что не давало мне расслабиться и окончательно впасть в панику, это мысль о том, что ждало меня вверху. Произойди всё, только что со мной происшедшее, до того, как я пару дней просидел прикованный к батарее в подвале, я бы, пожалуй, уже подумал вылезти и сдаться. Теперь же я только сильнее сжимал веревку, стараясь перенести на нее часть тела и тем самым уменьшить давление на лед. Не знаю, сколько прошло времени точно. Я, было, решил лесть вверх.
Вернее, я подумал о том, что… пора подумать о том, как лезть. Эта часть плана оказалась полностью опущенной. И, действительно, веревка была тонкой и скользкой. Опыта у меня в таких делах не было совершенно…
В этот момент вверху раздались голоса. Сперва далекие, затем, над самым колодцем. Видимо, присутствовал эффект акустической линзы: голоса звучали негромко и отдаленно, но, в то же время, словно из громкоговорителя расположенного прямо у моего уха. Слышно было всё, словно в театре.
– Шеф дал команду все обыскать, да куда уж дальше, что теперь весь поселок обходить? Давай тут постоим, покурим и назад. Без толку это…
– Слушай Бугай, – голос показался мне смутно знакомым. – А этот чув-то, вообще, из спецов что ли? Потому как и театр он нам тогда по полной прогнал: ну, чисто лох. Терпила безответный. А потом – с наручников ушел; Серёгу замочил… – дорогого стоило, многие пытались. Теперь Слепой…
– Ты, Косой, пургу-то не гони. «Многие пытались», – ты что, там, свечку держал? За базаром-то следи. Ты, может, еще расскажешь: «Кто, где, когда?» – Игра такая есть телевизионная. Не слышал?
Голоса вверху замолчали. Люди показались мне смутно знакомыми, однако, ввиду моего пребывания в полном ступоре от страха, мысли в голове затормозились и дальше не пошли.
– Не… я, Бугай, тебя понял. Ты не думай. – Наконец, вспомнилось, где я слышал эти голоса и я впал в еще большую прострацию, следя только, что бы не потянуть веревку слишком сильно или не отпустить совсем. Тем временем они продолжали: – Это так, догадки. Ну, такой авторитет, понятно, многим жить не давал. Закроем на этом. – Косой помолчал. – Но, про «терпилу» тебе как нравиться? Собаки от дома до туалета довели. Следов теперь не разобрать. Поскольку друзья наши на мигалках туда такой кодлой ломанулись, теперь сам черт не разберет, что там до них было. То есть, могут следы и обратно идти. То есть, по понятиям, в доме он сейчас. Или раньше ушел. Куда? Как с киллером тем выходит: вроде взорвали его, в его же машине. Как бездомный рассказал – все на то выходит, как он и видел. И что? Опять его нет?
Здесь что-то красное, рассыпая искры, понеслось ко мне сверху. «Граната! Зажигательная! Заметили! – Собственно, эти три мысли успели промелькнуть в моей голове, прежде чем что-то горячее обрушилась мне на голову, ослепляя, обжигая волосы и делая нестерпимо больно. Я в ужасе отпустил решетку, лед подломился и я начал проваливаться в ледяную воду…
Я только цеплялся еще за веревку понимая, что всё, мне конец, и, испытывая даже некоторое облегчение от того, что мои мучения наконец окончились…
По моему лицу просеменило что-то липкое и влажное. Я очнулся, и непонимающе огляделся вокруг. Сознание постепенно возвращалось. Уже более осмысленно я осмотрел стены бомбоубежища, знакомую мне бронированную дверь. «Крысы» – подумалось и тут же ушло. Реальность была много приятней воспоминаний. Сон окончательно прошел. Я сел.
К счастью, я не утонул в колодце. Автоматически схватившись за веревку и, кое-как балансируя на одной, оставшейся на поверхности ноге, я умудрился устоять. То, что я принял с перепугу за «зажигательную гранату» оказалось всего на всего окурками, которые незадачливые братки, видимо, автоматически, что бы не оставлять следов, выкинули в колодец.
