— Мне нужно время подумать.
— Я надеялся, что ты тоже любишь меня. Может быть, я ошибался, — нетерпеливо отреагировал Кейрон.
Его слова были ей как нож в сердце. Она так хотела крикнуть ему «да».
— Прости, — выдавила она из себя, глаза ее наполнились слезами. Еще секунда под жгуче удивленным взглядом Кейрона — и у нее сердце разорвется от боли.
Элис вскочила на Кабошона и резко послала его вперед. Но в следующее мгновение она остановила его и обернулась.
— Кейрон!
— Да!
— Я люблю тебя!
Через секунду она уже скрылась за деревьями.
12
— Десять шиллингов! Да просто рядом со мной побыть — и то дороже стоит! — Молли деловито проговорила это, заканчивая шнуровать свой корсет и запихивая на свое место выпиравшую грудь.
— Но, любовь моя, это же было обоюдное удовольствие. — Хэдли обнял Молли сзади; одной рукой он поглаживал ее по животу, а другой — кокетливо прошелся по шее вниз, туда, где начинался корсет. — Давай не будем торговаться из‑за нескольких шиллингов, ведь мы с тобой так чудесно поразвлекались.
— Чудесно — это когда можешь новую юбку купить. А на то, что ты мне платишь, я вряд ли смогу себе это позволить. Давай уж, как договаривались.
Хэдли с отвращением оттолкнул от себя Молли и, схватив ее поношенное платье, с силой швырнул ей прямо в лицо. Сейчас он уже пылал гневом, все следы страсти, которую он демонстрировал до того, исчезли.
— Мы так и договорились — десять! Вот, — он одну за другой отсчитал серебряные монетки и бросил их на стол. — С чего ты взяла, что меня можно раскрутить на большее?
— Это мы раньше договаривались на десять, но с тех пор разве я не стала лучше?
— Ты только строить из себя стала больше — и все.
— Но тебе‑то вроде нравится.
— Насколько нравится, настолько и плачу. В расчете, все!
Молли пыталась сломанным гребешком расчесать пряди своих темно‑русых волос, спутанных и всклокоченных — свидетельство тех похотливых забав, которым она только что предавалась с Хэдли. При этом она еще продолжала бормотать свои претензии:
— И еще у меня в комнате! Теперь придется простыни стирать!
Хэдли поспешно застегнул свой сюртук — надоели ему эти причитания. Но не успел он подойти к двери, как ее ручка повернулась — и на пороге появилась Роберта.
— Небольшое развлеченьице под лестницей?
— Это не твое дело — если я так хочу, — он все‑таки покраснел, застигнутый за стол, вульгарным занятием.
— Если Элисон узнает, что ты таскаешься по постелям своих служанок, она примчится сюда быстрее, чем эта шлюха раздевается, — Роберта кивнула презрительно в сторону Молли, которая уже раскрыла рот и подбоченилась:
— Ну, у меня, конечно, нет манер, зато глаза не такие злющие, — выдавила она бес страшно. — И для их милости я вполне хороша.
Роберта поморщилась, как будто на нее пахнуло чем‑то зловонным.
— Хэдли! Неужто ты не мог найти себе девку хотя бы чуть поблаговоспитаннее? Или хотя бы не такую болтливую — и желательно, все‑таки где‑нибудь на стороне…
— А тебе какое дело? — рявкнул Хэдли; Молли довольно улыбнулась: она решила, что он ее защищает.
— А вот что. — Роберта поднесла к лицу Хэдли какую‑то свернутую бумажку, а затем с такой силой толкнула его в грудь, что он чуть не упал. Схватив его за локоть, она выволокла его из комнаты. — Любовная записочка от твоей невесты! Ты ее еще не забыл? — Роберта потащила его дальше, вверх по лестнице, с грохотом хлопнув дверью гостиной. Еще раз сунула ему в лицо послание. — Это от твоей любимой Элисон.
— Как это ты узнала?
— Мне встретился почтовый дилижанс. Сперва я просто хотела передать письмо тебе, но когда узнала руку Элис, то решила вскрыть.
— Ты не имела права! — заорал Хэдли.
«Надо же, сейчас от него дым повалит», — подумала Роберта и нетерпеливо перебила его:
— Заткнись и слушай.
— Да уж придется, раз уж ты все равно прочитала письмо.
Роберта промычала что‑то нечленораздельное и ткнула пальцем куда‑то в середину бумажки:
— Элис совсем уже отчаялась увидеть тебя. А ты мне клялся, что встречался с ней!
Хэдли почувствовал, что краснеет. Он вообще не хотел ехать в Лондон, а уж тащиться за ней в Донегал — это было слишком. Роберта не права: Элис все равно не вернется — даже не зная ничего об ордере на ее арест. Ну и пусть он наврал Роберте, что виделся с Элис — какая разница?
— Ну ладно. Я ее просто не нашел.
— Идиот! — Роберта так шарахнула кулаком по столу, что стоявшая на нем ваза подпрыгнула. — Почему, черт подери?
— Я приехал туда, как договорились, но оказалось, что Элисон уехала за город. Я намеревался написать ей туда. Ехать за тридевять земель не имело смысла.
— Вот тут‑то ты и не прав, — рука Роберты, все еще державшая письмо, затряслась от ярости.
— Ну, скажи хоть, что она там хочет, — нетерпеливо вставил Хэдли.
— Сядь, — отрезала Роберта, показав на стул, как будто Хэдли был школьником, а она — учительницей. — Из‑за твоей лености она совсем впала в отчаяние. Она не знает, получил ли ты ее письма, и грозится приехать сама. Вот это будет дело!
— Ну ладно, я поеду в Донегал с этим чертовым ордером. В следующий вторник.
— Будет поздно. Она ждет тебя послезавтра. Назначила тебе свидание в каком‑то местечке — Моубри. Это, наверное, поблизости от поместья Грэнвиллов.
— Она хоть пишет, что ей надо? — Хэдли охватил страх. Может быть, миссис Спунер наболтала Элисон о его странном визите? Или еще хуже — может быть, она узнала что‑нибудь лишнее от этого Кейрона Чатэма? Ладони у него вспотели, и он поспешно вытер их о брюки.
Он ничего не сказал Роберте о Кейроне. Иначе она бы еще сильнее стала настаивать на том, чтобы он с ней встретился. Да и сейчас он не станет ей об этом ничего говорить; и так она уже его поймала на лжи — а узнает о Кейроне — совсем взбесится.
— Хэдли, ты побледнел как снег. Может, хочешь отвертеться? Не выйдет!
Хэдли совсем не хотел, чтобы Роберта видела его замешательство, он отвернулся, вытерев выступивший на лбу пот:
— Ладно, давай лучше перейдем к делу. Так что мне ей сказать?
— То, что я тебе уже говорила. Покажи ей ордер и постарайся нагнать на нее страха. На сей раз ты должен быть вдвойне убедительным.
— Но я не знаю, что ей от меня надо.
