Лайф Эспер Андерсен
Свободный и раб
Глава 1
Луна склонялась к холмам на западном берегу фьорда, и белая летняя ночь понемногу меркла. Близилась полночь, после наступления которой тьма ненадолго сгущается, прежде чем утренняя заря вновь высветлит небо на северо-востоке. Ночь была как ночь, самая обыкновенная.
Арн беспокойно метался на своем лежаке. Весь день палило солнце, и в доме было невыносимо жарко хотя дымовое отверстие оставили открытым и дверь была распахнута настежь. Арн спал нагишом, скинув с себя шкуру, которой укрывался по ночам. Время от времени он что-то бормотал во сне. Его волосы цвета выжженной солнцем травы были влажны от пота.
Вокруг на таких же дощатых лежаках спали женщины и дети, и со всех сторон слышались вздохи и тихое посапывание. В дальнем углу ворочался в своей постели единственный оставшийся в доме мужчина — дед Арна по имени Финн. Он давно уже был слишком стар, чтобы вместе с другими викингами участвовать в морских походах. Он был слишком стар, Арн же в свои четырнадцать лет был для этого слишком юн.
В одной из хижин, где жили рабы, спал Угль. Он был ровесником Арна, но жизнь этих двух мальчиков сложилась по-разному. Угль спал на полу, на циновке, сплетенной из ивовой коры, в тех же лохмотьях, в которых ходил днем. А вокруг, тоже на полу, спали его родители, братья и сестры.
В действительности его звали вовсе не Угль. Но когда викинги этого селения пять лет назад привезли его сюда вместе со всей его семьей, которую они захватили в плен, имя мальчика показалось таким чудным и таким трудным, что никто не мог его выговорить. Мальчик был черноволосый и смуглый; кто-то сказал, что он похож на головешку, и в шутку стал называть его Углем. Прозвище «Угля» пристало к нему, и мальчик привык на него откликаться. Да и не все ли равно, как зовут раба, разве это важно. Его дело — повиноваться и выполнять работу, которую с него спрашивают.
Корабль медленно приближался. Голова дракона с разинутой пастью высилась у него на носу. Ветра не было, поэтому парус был убран, и корабельщики гребли, обмотав вальки весел кусками кожи, чтобы скрип не разбудил жителей селения.
Корабль отправился в плавание весной, взяв курс на юг, навстречу солнцу и богатству. Но на этот раз счастье изменило викингам. Где бы ни высаживались они на берег, всюду заставали дома мужчин, готовых постоять за себя и защитить свои семьи и свое имущество. Дело доходило даже до того, что продовольствие им приходилось покупать. Очень несчастливый выдался поход. В конце концов они совсем пали духом и несолоно хлебавши повернули обратно на север. Однако вернуться домой с пустыми руками викинги все же не могли. Не захватив добычи на чужбине, они решили попытать счастья в родных краях. Ограбление какого-нибудь местного селения, конечно, не сулило больших богатств, но всегда ведь можно взять в плен женщин и детей, а также рабов, да и в домах иной раз попадается кое-что ценное.
Это селение подвернулось им случайно. Несколько воинов из корабельной дружины еще утром высадились на берегу фьорда и после целого дня поисков наткнулись на дома. Они долго наблюдали за ними, прячась в лесу, и увидели лишь нескольких стариков да еще рабов, женщин и детей. Стало быть, здешние мужчины тоже уплыли в поход, так что захватить селение будет не трудно. И вот теперь викинги на корабле осторожно приближались к берегу, выжидая, когда зайдет луна. Есть дела, которые удобнее творить под покровом темноты.
Луна спряталась, и все погрузилось во тьму. Гребцы сильнее заработали веслами, но на корабле по- прежнему царила тишина. Один воин держал наготове факелы, они могли понадобиться, когда будут обшаривать дома.
Дружинники стояли группками и тихонько переговаривались. Все были возбуждены, но никто не забывал говорить шепотом. За плечами у них было немало походов, и они знали, как далеко разносится звук над водой. Один из них то и дело ощупывал лезвие своего боевого топора. Это был совсем еще молодой викинг.
Они правили на крышу длинного дома, которая возвышалась над прибрежными холмами, чернея на фоне темного неба. Рулевой на корме орудовал большим рулевым веслом, а ровные взмахи гребных весел тихими всплесками слышались в темноте. Легкое царапанье о дно корабля возвестило о близости берега. Прозвучала негромкая команда, и гребцы резко затормозили. Как бы не посадить корабль на песчаное дно — ведь в случае неблагоприятного исхода дела придется спешно отплывать. Бросили якорь, и воины один за другим соскользнули в воду. Мечи и топоры они держали над головой, а щиты оставили на борту. Для вооруженных викингов женщины и дети едва ли могут представить опасность.
Выбравшись на берег, они подтянулись и стали взбираться на холмы. Им было не впервой совершать набег, и они знали: как только вождь издаст боевой клич, надо бросаться в бой.
Если бы дверь не была распахнута настежь и если бы Арн спал не так беспокойно, он бы, конечно, не услышал клич вождя, потому что прозвучал он не так уж громко. Разбуженный мальчик сначала ничего не понял, спросонок ведь плохо соображаешь. Лишь после того, как он услышал топот бегущих ног, ему стало ясно, что случилась беда.
— Вставайте скорей! Кто-то идет! — только и успел он крикнуть и, скатившись на пол, забился под лежак.
В то же мгновение в двери показался первый воин.
Следом за ним тотчас ворвались другие, Арн различал их фигуры в чуть светлевшем дверном проеме. Женщины и дети проснулись, дом наполнился криками, воплями, шумом. Дети плакали, но их почти не было слышно.
— Дайте огня, ничего же не видно! — крикнул один из дружинников. — Где у них тут очаг? Надо зажечь факелы!
Глиняный горшок с грохотом свалился на пол, из-под разрытой золы в очаге показались тлеющие угольки, кто-то подул — и вот уже заполыхали смоляные факелы. Свет их разом осветил просторное помещение. Женщины, вскочив на ноги, пытались защитить своих детей. Но детей у них вырывали, а их самих бросали обратно на постели и насиловали. Дружинники озверели, как это бывает, когда людей охватывает стадное чувство. Еще один горшок полетел наземь, и от грохота бьющейся посуды воины словно совсем обезумели. Они ломали и крушили все подряд. Дети жались по углам, с плачем закрывая лицо руками. Тех немногих, что пытались подойти к своим матерям, пинком отшвыривали обратно.
Дед Арна, Финн, проснулся при первых звуках вторжения и в растерянности сел, спустив ноги на пол. Когда зажгли факелы и он наконец понял, что происходит, он поднялся и, ковыляя на искалеченных подагрой ногах, бесстрашно ринулся на чужаков с ножом, которым пользовался, когда ел мясо. Сраженный ударом боевого топора, он упал замертво. Такой старый раб — для воина не добыча.
Арн дрожал под своим лежаком. Пока его никто не заметил, но с минуты на минуту лежак могли опрокинуть. Единственная возможность спастись — это убежать, и прошмыгнув мимо воина у выхода.
Но тут в дверях появился еще один воин и громко крикнул:
— Поторапливайтесь! Женщин вяжите и тащите на корабль! Дети сами за ними побегут. И все, что найдете, забирайте с собой! Здесь должно быть оружие, а может, и серебро отыщется.
Он исчез, а тот, что до сих пор неотлучно стоял у выхода, кинулся в дом, боясь упустить свою долю добычи. Арн не зевал: одним махом выскочил он из своего укрытия и юркнул в дверь. Совсем нагой, не прихватив с собою ничего из вещей, он пробежал через селение и спрятался в лесу.
Хижины, где жили рабы, стояли немного в стороне от больших домов, и сюда воины нагрянули не сразу. Шум раздавался в отдалении уже давно, и Угль его слышал. Но что рабу до шума в домах свободных
