ГЛАВА 11
Ворон проснулся медленнее, чем обычно. Взглянул на часы.
Смерть и грабеж, он что — проспал одиннадцать часов? Это вроде выше всяких нормативов. Но он все еще чувствовал усталость. Может из-за того, что видел дурные сны; точно он не мог вспомнить, но после них остался грустный осадок. Развернув ноги, он сел на край койки, оперся головой на руки, постарался сосредоточиться. Хотя, все, что он, казалось, смог сделать — это вспомнить замок отца, соколов, гнездящихся в колокольне, себя, собирающегося выехать на одной из лошадей, которых они все еще использовали дома, но помедлившего, чтобы посмотреть на горы, леса, болота и скудные крестьянские поля, затем все затуманилось какой-то громадной голубизной. Ветер донес вкус ледника.
Он нажал кнопку дежурного. В дверях каюты показался большой и страшный нос Корса.
— Чаю, — сказал Ворон.
Он обжегся им, но вялость прошла, и ему стало легче. Мозг его со скрипом включился в работу. Неблагоразумно, в конце концов, ждать, не размыкая рта, пока жители Инстара придут домой. Он был слишком резок с Толтекой, но тот раздражал его, и, кроме того, его открытие было слишком волнующим. Сейчас он чувствовал себя в состоянии обсудить его. Не то, чтобы он очень этого хотел. Какое право на эту правду имела сия кучка слащавых намериканцев? Но когда-нибудь ее обязательно раскроют, какая-нибудь следующая экспедиция. Может быть и можно было сохранить некоторую тайну, если первые объяснения сделает аристократ.
А Толтека не плох, заставил он себя признать… Половина всех недоразумений между нами произошла просто из-за того, что он некоторым образом влюблен в Эльфави. Вряд ли это будет продолжаться, когда он узнает. Так что он сможет посмотреть на вещи объективно и, надеюсь, найти достойную линию поведения.
Эльфави. Ее образ стер воспоминания мрачного лохланнца. Между ним и ею не много было сказано, оба слишком избегали последствий. Но сейчас — «Я не знаю. Просто не знаю».
Он встал и оделся в простую повседневную одежду. Зио семенил за ним, когда он вышел из каюты и прошел по короткому проходу к каюте Толтеки. Ударил по звонку, но ответа не получил. Ладно, посмотрим в салоне… Капитан Утель сидел там с сигарой и старым письмом, на присутствие Ворона он обратил внимание не сразу.
— Нет, командир, — ответил он на вопрос. — Я не видел господина Инженера. Да часа два или три. Он собирался посмотреть на прилив с вершины плотины и сказал, что его некоторое время не будет. Это срочно?
Новость была как удар грома. Ворон некоторое время держался неподвижно, затем сказал:
— Возможно. Он взял с собой кого-нибудь? Или вы, заметили какой-нибудь инструмент?
— Нет. Просто обед и на поясе оружие.
Ворон почувствовал, как внутри него разлилась горечь.
— Вы всерьез поверили, что он пошел на технический осмотр?
— Ну, как, я в общем не думал об этом… Может он просто пошел полюбоваться видом. Прилив ведь очень впечатляет.
Ворон глянул на часы.
— До прилива еще несколько часов.
Сидя в кресле, Утель выпрямился.
— В чем дело?
Решение кристаллизировалось.
— Слушайте внимательно, — сказал Ворон. — Я тоже уйду. Будете готовы поднять корабль. Посадите кого-нибудь на радио. Если я не вернусь или не пришлю другие инструкции в течение, ну… тридцати часов, выходите на орбиту. В этом случае, но только в этом случае, один из моих людей передаст вам пленку, которую я оставил на его попечение, с объяснением. Вы поняли?
Утель поднялся.
— Я не позволю обращаться со мной таким образом! — запротестовал он.
— Я спросил вас не об этом, капитан, — сказал Ворон. — Я спросил, поняли ли вы мои приказы.
Утель посуровел.
— Да, командир.
Ворон быстро вышел из салона. Очутившись в коридоре, он побежал. Охранявший его каюту Корс в изумлении уставился на него.
— Уилденви, сюда, — сказал Ворон, прошел внутрь и закрыл дверь. Вставив пленку в свой личный магнитофон, он продиктовал сообщение, вытащил ее и запечатал коробку воском и фамильной печаткой. Только после этого он встал у бара с концентратами, чтобы перехватить что-нибудь.
Уилденви вошел в тот момент, когда он засовывал в карман крошечный передатчик. Ворон отдал ему пленку, инструкции и добавил:
— Посмотри, вдруг где-нибудь найдется Мигель Толтека. Все пусть помогут. Если найдете, вызовите меня по рации, и я пойду назад.
— Куда вы идете, сэр? — спросил Корс.
— В горы. За мной не ходить.
Корс скривил губу и сплюнул между двумя длинными желтыми зубами. Плевок звякнул в мусоропроводе.
— Хорошо, сэр. Пойдемте.
— Ты остаешься здесь и присматриваешь за моими вещами.
— Сэр, это может сделать любой недоносок, — обиделся Корс.
— Ну, как хочешь. Но если когда-нибудь скажешь об этом хоть слово, я у тебя язык вырву.
— Да, сэр.
Корс открыл ящик и вытащил два полевых пояса с припасами и патронами в сумках. Они оба надели их.
Ворон осторожно посадил Зио на койку и погладил его под подбородком. Зио заурчал. Когда они уходили, он пошел за ними. Ворон отпихнул его и закрыл дверь прямо перед его мордой. Несколько минут Зио бранил его на absentia.
Вылезая из корабля, Ворон увидел, что на землю спускались сумерки. Небо было черно-синим, с ранними звездами на востоке, последнее облако на закате над западными горами походило на мазок сворачивающейся крови. Ему показалось, что он слышал море за плотиной.
— Далеко идем, командир? — спросил Корс.
— Возможно, до самого Священного Города.
— Тогда я выгоню флиттер.
— Нет, транспорт сделает положение еще хуже, чем оно есть сейчас. Так что идем своим ходом. Беглым шагом.
— Вот дерьмо! — Корс прицепил сигнал-вспышку на пояс и побежал.
В первый час они двигались по открытым полям. То тут, то там стоял амбар или навес, черные под чернеющим небом. Они услышали мычание домашнего скота и гудение машин, обслуживающих пустые фермы. Интересно, а если бы никто никогда не вернулся — как долго роботы будут продолжать свою работу? Сколько времени скот будет пассивным, будут жить младенцы?
Дорога закончилась, земля поднималась волнами, и лишь тропа пробивалась между стволами и кустарниками. Лохланнцы остановились для передышки.
— Вы гонитесь за Толтекой, да, командир? — спросил Корс. — Убивать мне этого сукиного сына, когда мы его поймаем, или вы сами хотите?
— Если мы его поймаем, — поправил Ворон. — У него большая фора, даже если мы и можем двигаться гораздо быстрее. Нет, не стреляй, если только он не будет сопротивляться аресту.
Он помолчал секунду, чтобы подчеркнуть следующие слова.
— Не стреляй ни в одного гвидионца. Ни при каких обстоятельствах.
