— Койот и сам по себе тяжелый случай. Но он не смог бы сломать защитные заклятия и наделать всех бед в одиночку. Если причина действительно кроется в нем, значит, кто-то направлял его и помогал. Кто? Как? Почему? Последний вопрос — самый важный. — Воодушевление, которое охватило Джинни минуту назад, начало спадать. Голос дрогнул. — Что же мучает Уилла?
Я обнял ее за талию. Мы стояли, не говоря ни слова. Время от времени по дороге громыхали телеги, над домами проносились метлы, а вдоль тротуара шагали прохожие или собаки. Затем на нашу парковочную площадку степенно опустилась „Вольво“.
— Это он! — вскрикнула Джинни и бросилась к парадной двери.
Я пошел следом и повнимательней пригляделся к брату моей жены. Он был на пару дюймов ниже меня, к пятидесяти отрастил солидный живот, но сохранил быструю и пружинящую походку. Сейчас он шел тяжело, безвольно опустив плечи. С его круглого, горбоносого лица, казалось, слетела последняя искра жизни. Внезапно я заметил, как сильно он поседел: в коротких волосах и бородке на манер Ван-Дейка стало куда больше серебра.
Но когда он пожимал мне руку, она была твердой и надежной, а зеленые глаза ярко горели за стальной оправой очков. Над вездесущими джинсами красовалась желтая шелковая рубашка и кулон долголетия, что делало его внешность почти вызывающей. Грейлока, среди всего прочего, интересовали Китай и его культура. Он знал историю Поднебесной, ее язык, несколько раз посещал эту страну как известный астроном и как турист и завел там много знакомств с коллегами и людьми других профессий.
— Заходи, — пригласил я. — Присаживайся. Кофе, лимонад, пиво? Надеюсь, что ты останешься на ланч.
— Спасибо, ничего не надо, — тяжело промолвил он. — Разве что закурю, вы не возражаете?
— Пожалуйста, — хором ответили мы: стандартно вежливый ответ на стандартно вежливый вопрос. Подставили пепельницу.
Мы с Джинни бросили курить много лет назад, но не стали косо смотреть на заядлых курильщиков. Главное, не дымите нам в лицо, а тем более на наших детей.
Уилл опустился в кресло, вытащил трубку и кисет, набил ее. Честно говоря, мне очень нравится аромат табака, который он курит.
— Я не помешал? — осведомился Уилл. — Мне казалось, что в это время вы будете заняты.
— Напротив, — возразила Джинни. — Прежде чем лечь спать вчера ночью, вернее, сегодня утром, я послала всем клиентам сообщение, что сегодня приема не будет. Да их и было трое или четверо, так что ничего страшного.
Клиентам она сказала, что должна помочь мне.
— Ну, а инженерные работы пока приостановлены, — сказал я. — Так что мы оба в твоем распоряжении, Уилл.
— Любезно с вашей стороны, — вздохнул он. — Свалился я на вас со своими печалями, как снег на голову.
— Ерунда, — фыркнула Джинни. — Надо было сразу приходить.
— Тем более, — заметил я, — ты сказал, что они могут быть как-то связаны с нашими печалями.
Он выпустил облачко голубоватого дыма и нахмурился.
— Возможно, это просто дурацкое совпадение. — Минуту помолчал. — Правда, мой доктор осмотрел меня и ничего не нашел, как и колдун, к которому я обратился.
— Я могу попробовать, — замялась Джинни.
— Милочка, во-первых, я знаю, что ты не станешь брать с меня денег, а мы, Грейлоки, привыкли платить по счетам. Если только не прижмет как следует. Во-вторых, и в-главных, меня обследовал Остин Яззи — Певец Навахо, поскольку я считал, что мог подвергнуться какому-то местному воздействию.
— А, Яззи! Он хороший человек. Охотно признаю, что в магии Юго-Запада я почти что полный профан, после всего-то пары лет здесь. Я кое-что узнала от зуни, но ничего определенного, что можно тебе посоветовать.
— А еще полно других навахо или хопи, с кучей разных богов, божков, духов и гоблинов, — внес и я свою лепту.
Уилл не удержался и поправил меня:
— Несмотря на языковые различия, я установил, что все эти народности придерживаются одной веры. В наше время это означает, что все они обладают одинаковой „степенью понимания“. Но поскольку я как раз был в резервации навахо, к югу от Рамы, когда все… когда это случилось… ну и, естественно, я пошел посоветоваться с местным шаманом.
Джинни даже подалась вперед.
— Ты никогда нам об этом не рассказывал.
— Я не думал, что вам это интересно. И сейчас не думаю. Так, догадки, faute de mieux.[1] Но, если ты помнишь, где-то год назад я сказал вам, что узнал одну вещь, которая переворачивает все мои изыскания вверх дном.
Я кивнул.
— Это после того, как ты усовершенствовал свой прибор, да?
Я имел в виду его спектроскоп, изобретение Уилла, которое десять лет назад потрясло современную астрономию и неимоверно усилило общественный интерес к космическим полетам — когда открылось, что на Луне обитают невидимые живые существа.
— Не совсем. Еще раньше я обнаружил признаки того, что эти Создания, кем бы они ни являлись, далеко не такие хорошие, как представлялось вначале. Несколько знакомых исследователей в разных странах пришли к одинаковому результату. Мы ничего не стали публиковать, а сохранили это в тайне, поскольку не имели точных доказательств. Характеристики поляризации лунного света чертовски трудно измерить, отделить друг от друга и выявить изменения во времени, а потом еще расшифровать. — Трубка Уилла задрожала в руке. — Но это вы от меня уже слышали или читали в „Магической Америке“ и „Паранормальной Истории“. Чего вы не знаете, так это того, что изменения хаотичны и фрактальный анализ близок — близок! — к тому, что эти Создания имеют дьявольскую природу.
Я забыл, как дышать. Джинни закаменела.
— Потому ты и сделал спектроскоп с большей чувствительностью? — догадалась она.
— Да. Ну, мне он и так был необходим. Проем побольше, драконья шкура дает лучшую дифракцию и…
Уилл сел на своего любимого конька, на мгновение даже расцвел, но Джинни грубо оборвала его:
— Без подробностей. Почему ты не дал мне взглянуть на результаты? У меня такой нюх на дьявольщину, что сама иногда жалею.
— Я же сказал, они слишком недостоверны. Информация обрабатывалась бессчетное количество раз, ошибки всегда возможны, а результаты с тем же успехом могут свидетельствовать и о том, что лунные Существа построили казино и универсальный магазин. У меня есть только догадки, что у них там что-то идет неправильно. Некоторые мои коллеги согласились, некоторые нет. Все сошлись на том, что нам нужны более точные сведения. Он помолчал.
— У меня были средства, были кое-какие идеи. Я работал в одиночку и в тайне, потому что вам известно, как дураки умеют портить все дело. К этому июлю я построил новый прибор и настроил его по анху, тетраграмматону и перевернутой пентаграмме. Очевидно, придется повозиться, чтобы вызвать оттуда кобольдов. В полнолуние, когда Луна находилась ближе всего к Земле, я поехал с ним в пустыню для проверочных тестов.
Уилл запнулся. Его трубка дымилась, как погребальный костер Зигфрида. Он собирался с силами, чтобы продолжить, но Джинни подогнала его:
— И что произошло?
Он снова вздохнул.
— Не знаю точно. Может, э-э, пузырек горчичного газа, или что там Скрудж сказал призраку Марли… Прежде такого не бывало… — У него сорвался голос. Понимаешь, Вирджиния, это было что-то другое!
— Расскажи, — мягко попросила его сестра. — Будет легче.
— Едва ли я могу все пересказать, я и сам не очень понял, в чем дело. Возможно… о, я как раз размышлял о японской принцессе Тамако. Да и кто тогда о ней не вспоминал?
