— Но когда ж ты это успел?! — поинтересовался Кьяр, изучая булыжники у себя под ногами.
Демон вскинул брови:
— Ну для меня это недолго. Главное было поймать момент, дабы достойно отразить великое возвращение нашей Сетэли на родину. В конце концов, верховная главнокомандующая Алой Армией и искренняя покровительница искусств заслуживала и не такого, но в моих скромных силах создать лишь подобный монумент. Когда я увидел, как Сетэль вызвала огненного элементаля… — Глаза скульптора затуманились, вызывая к жизни странные и смутно знакомые образы, начавшие проступать в воздухе вокруг него. — Это было величественно, благородно, и это стоило воплотить в камне.
— Уважаемые гномы, не злитесь, — влезла демонесса, — он вообще редко отвечает на поставленный вопрос. — Кронин, похоже, даже не заметил шпильки в свой адрес, мечтательно следя за изменчивыми облаками. — Он никогда не рассказывает, как он творит, и никто этого до сих пор не знает. Но, судя по его скорости, ему надо сначала вообразить что-то с предельной ясностью, а затем он просто переносит свое видение на глыбу мрамора, изменяя ее так, как надо. Извини, если случайно выдала твой секрет.
Демон только улыбнулся, не говоря ни «да», ни «нет» и предоставляя всем остальным возможность изощряться в догадках.
Сетэль, внезапно закусив ноготь, устремила на скульптора умоляющий взгляд исподлобья:
— Кронин, слушай, тут такое дело… Мы разнесли западные приграничные статуи. Но это был единственный способ подловить феникса! Ты на нас не сердишься?
Демон нахмурился, выдержал театральную паузу и внезапно рассмеялся:
— Ну если ради победы над фениксом, то ладно. Чтобы расправиться с этими птицами, в которых нет чувства прекрасного, я бы отдал свою лучшую статую. Да и вообще, — скульптор почесал подбородок, — их давно следовало заменить. Сетэль, как ты посмотришь на то, что я сделаю тебя новым лицом Аполея? Тебя и вот этого милого юношу.
«Милый юноша», оказавшийся Альтемиром, зарделся и поперхнулся, подавившись собственными словами, потому что демонесса, сияя взором, тут же дала шумное согласие, попутно будто случайно всадив свой локоть паладину в бок. Кронин, возрадовавшись, тут же отбыл — видимо, домысливать детали новых скульптур, а Альтемир, отдышавшись, устремил было на девушку пронзительный взор, но тут же получил щелчок по носу вкупе со снисходительным:
— Спокойно, дорогой, такой шанс нельзя упускать!
Все остальные дружно поздравили побагровевшего паладина с почетным статусом подкаблучника, после чего тот, пыхтя от сдерживаемых эмоций, резко повернулся на каблуках и отбыл куда подальше, лишь бы не видеть этих рож, чем все незамедлительно и воспользовались, ломанувшись к столам под вопли «нам больше достанется!».
Ничто вроде бы не предвещало такой редкой, тяжелой,
Кьяр Эрдессон, хорошенько заправившись на пиру, уже отчаялся поверить, что его ночные видения вызваны именно перееданием. Вроде отступая на миг, они снова возвращались, подобно волнам, и несли с собой обрывки чего-то размытого, но грозного… И вдруг, после невесть скольких часов мучений, перед внутренним взором гнома, нет, сейчас пророка, встало видение.
Громадное колесо, катящееся по миру, не разбирая дороги и отряхивая пыль целых народов. Мелочи вроде культуры, обычаев, повседневной жизни не интересовали его — не интересовали Пророчество. Оно набирало ход, стремясь наконец исполниться. Прождав многие века и даже тысячелетия, сейчас оно не желало ждать. Словно чего-то боялось, страшилось не успеть.
«Звери рвутся на волю, обретая силу. Пророчество набирает ход». Это были не ощущения, предположения или даже уверенность, это было знание, острое и несокрушимое, как алмазный резец. Кьяр, пробудившись в холодном поту, мгновенно связался с прочими известными ему пророками — и услышал от Мурена, Радимира и Сетэли подтверждение своим видениям. «Нам остались считаные дни».
«Похоже, — подумал наугер, вытирая лоб, — нам всем предстоит научиться ездить на огненных дракончиках».
Утренние попытки разобраться с этими чудными ездовыми созданиями всем запомнились надолго. Смотрители за дракончиками прятали своих питомцев от удивленных гномов и синхронно мотали головами — очевидно, тот, который накануне едва вывез наугера в полном боевом облачении, пожаловался на столь тяжкую долю всем, кому смог. После непродолжительных, но горячих препирательств подгорным воителям все-таки смогли растолковать, что три слоя кожи, две кольчуги и панцирь сверху — это отлично для общей защиты и постоянного укрепления организма, но вот обычный огненный дракончик не вынесет даже одного гнома, не говоря уж о двоих. Сетэль, полюбовавшись на происходящее, скрылась на несколько минут — очевидно, шепнуть словечко нужному демону.
И ведь шепнула. Довольно скоро специально для гномов вывели две дюжины крепких драконов, которые, будь они лошадьми, вполне сошли бы за приземистых и коренастых мохноногих имперских тяжеловозов, известных своим взрывным характером. Главный из утяжеленных дракончиков, подпустив к себе Снора, обрушил на него свой тренированный взгляд, от которого плавилась сталь, и уже примерился цапнуть ярла за тянущуюся к узде ручонку, но в последний момент все-таки поймал взгляд гнома и замер. Снор глядел даже отчасти по-отечески, слегка улыбаясь, но сразу было понятно, что он руками гнет стальные балки под прямым углом и совершенно не понимает шуток. Дракончик как-то сразу скис, особым образом пискнув своим собратьям, и взаимопонимание было достигнуто.
Небольшая заминка вышла с церемониальным прощанием, когда Сетэль, стоя на постаменте в центре площади, приносила долгие обрядовые извинения всем горожанам, лишившимся сна из-за ночной схватки с фениксом. Жители Аполея, для виду погомонив немного, «великодушно простили» своих спасителей и, торжественно вручив демонессе искусно выполненный из рубинов язык пламени на золотой цепочке, выжидающе замерли. Сетэль, откашлявшись, окинула взглядом всю площадь, привлекая к себе внимание, и заговорила:
— А теперь, друзья мои, мы должны восстановить то, что было утрачено по воле наших врагов: вернуть власть, узурпированную фениксами, народу! Сим объявляю вновь возможным создание Советов ремесленных и фермерских представителей!
Толпа разразилась радостными криками, и несколько демонов тут же шагнули вперед. Очевидно, именно они состояли в Советах до установления власти фениксов и теперь просто снова занимали свои места — с одобрения Сетэли и всех жителей Аполея. Церемония не заняла много времени, куда больше его потребовалось демонессе, чтобы потом, уже в пути, объяснить суть этой системы управления своим спутникам, считавшим монархию единственно верной и возможной формой управления страной. Только Ширш благоразумно помалкивал. Девушка, едва услыхав их первые вопросы, наморщила носик, исчерпывающе выразив свое мнение по поводу закоснелых и заскорузлых традиций властвования, но до объяснений все-таки снизошла:
— Как нетрудно догадаться, правильно организованное общество может управлять собой само. Я уже говорила вам, что каждый демон рано или поздно находит свое место в жизни — во многом потому, что мы не умираем от старости, прирост населения у нас вполне нормальный — по крайней мере, за всю нашу историю еще ни разу не было удвоения и социальных взрывов. Кроме того, никто не желает причинять вреда ближнему своему, сама возможность этого до сих пор представляется мне странной. Но, — демонесса задумчиво почесала висок, — когда я изучала историю и природу людей, выяснилось, что решить свои проблемы за счет другого человека или сразу нескольких — их первейшее устремление. Именно в ограничении подобных желаний и состоит задача хорошего демона-покровителя. Впрочем, — Сетэль бросила ласковый взгляд на исправно покрасневшего паладина, — мне, очевидно, повезло с моим подопечным, поскольку он выгодно отличается от многих других. Пожалуй, паладинов людям не хватает. Впрочем, я отвлеклась от темы. Советы не управляют нашей жизнью, они лишь помогают ее естественному ходу. Если кто-то испытывает горе, болезнь или нужду — все, кто замечают это, вполне естественно оказывают ему помощь — впрочем, опять же наши хроники сообщают, что для людей это несвойственно. И, дорогой, — Альтемир не сразу сообразил, что воркующая демонесса обращается к нему, поэтому возмущенно зарделся с некоторым опозданием, — когда-нибудь я все-таки узнаю у тебя, почему это так. Но Советы решают очень важную проблему.
