плотный и широкий луч, как тот, что уничтожил ковер, считали лишней тратой сил. Посему в качестве дополнительной гарантии к месту предполагаемого падения устремился целый полк скелетов. Тех самых, что светили багровым пламенем из глаз, таскали на себе тяжелую, видавшую виды броню и размахивали здоровенным двуручным оружием. И еще, как выяснили на собственной шкуре падающие солдаты, умели творить простые заклинания, вроде молний и огненных шаров.
Ну и, разумеется, обычные мертвяки, столпившись внизу, уже протягивали лапы вверх, ожидая щедрой добычи.
Ширш только единожды глянул на висящего рядом Альтемира и больше уже не пытался этого делать, не испытывая никакого желания увидеть подобное лицо еще раз. Паладин смотрел вниз, на своих падающих солдат, словно через прорези застывшей маски, на которой, столкнувшись, замерли все чувства разом. Он не мог ничем помочь своим людям. И не мог вырваться из хватки шамана, потому что тогда его бы ждала верная, но еще и совершенно бессмысленная смерть, но также был не в силах отвести глаз от ужасного зрелища.
Все внизу застлала волна песчаной бури. Альтемир медленно моргнул и снова глубоко задышал, пусть и от неожиданности — кажется, первый раз с падения ковра. Конечно, смерть от пылевой бури не лучше, чем от падения с высоты, но паладину было легче ничего этого не видеть. Он скользнул взглядом по сторонам и заметил, что перехваченный посередине туловища Ширш, как бурдюк с водой, напряженно вглядывается в ряды защитников перед вратами пустыни. Туда же глядел и Мурен. Почувствовав взгляд человека, он посмотрел на него и вдруг радостно воскликнул:
«В воздухе пахнет грозой!»
И, словно в ответ, снизу раздался глубокий, сочный, многократно повторенный грохот разрядов. Из недр пылевого облака, в котором скрылись не только все упавшие, но уже и сам медленно опадающий ковер, вертикально вверх взмыл мужчина в церемониальной одежде Гильдии и, приветственно махнув рукой Мурену, перенял у него поддерживающие паладина и вождя нити. После чего, даже не взглянув на Альтемира, произнес:
— С ними все в порядке, разве только слегка глаза запорошило.
Паладин только ахнул в ответ:
— Ну вы вовремя.
Чародей стрельнул в него острым взглядом, а затем просто указал пальцем на запад, меж двух громадных каменных столбов:
— Нет, это вот
А в следующий миг громадное, многолапое, отвратительное творение некромантов рывком подтянуло тело вперед и, издав тошнотворный, но оглушительный звук, бросилось туда, где стояли три фигурки — демонесса со скривившимся от омерзения лицом, задумчиво-спокойный Радимир и деловито сворачивающий ковер в трубочку Харад-аль. Передний конец омерзительного чудовища распахнулся громадной пастью, накрыв троих чародеев, как горловина мешка. И вдобавок тварь начала вбуравливаться в землю, словно гигантский дождевой червь.
Маг Гильдии рядом с паладином, впрочем, остался каменно-спокойным. В конце концов, он был одним из тех, кто освобождал с Оцелотом Кузню, так что ему было не впервой видеть, как архимага глотают, не жуя. И его уверенность отчасти передалась остальным.
Вызванная магами гроза быстро исчезла, вероятно, не без помощи противостоящих некромантов, и песчаная буря, утихнув, открыла взору небольшой пятачок чистой, хоть и заваленной сломанными костями пустыни. В центре сгрудились выжившие, усиленные пятью пришедшими с Радимиром магами Гильдии. А вокруг плотным кольцом толпились мертвецы, тут же качнувшиеся вперед, в атаку.
Но теперь, когда под ногами отряда находилась прочная и привычная земля, надежда пережить этот день хотя бы перестала быть призрачной. Правда, надвигающихся со всех сторон врагов сбрасывать со счетов не стоило. Но здесь был и Кьяр со своим наугом, и Снор, торопливо приводящий уцелевших огнестрельщиков в боевую готовность, и прошедшие огонь и воду имперские арбалетчики, уже обмотавшие наконечники стрел заготовленной паклей, чтобы поджигать мертвецов. Даже демоны, которым пока некому было отдавать приказы, призывали метателей огня и новые пушки взамен утраченных. Маги Гильдии, привычно расположившись чуть поодаль, уже сливали воедино силы для какого-то особенно мощного и заковыристого заклинания. Альтемир убедился, что места унынию здесь не было да и быть не могло, и посмотрел на небо.
Паладины как служители Бога-Солнца могли смотреть на светило, не мигая, чем посрамляли даже орлов. А здесь, в пустыне, солнца и впрямь хватало.
И в следующее мгновение мертвяки ощутили это на себе.
В то же время многими саженями западнее и несколькими саженями глубже раздался тривиальный в общем-то счет:
«Три, два, раз!..»
Харад-аль, сильнейший из дервишей Великой пустыни, по этому сигналу на долю мгновения погасил защиту, которая сдерживала алчную пасть черного чудовища некромантов, а два мага рядом с ним, воспользовавшись этой краткой паузой, призвали элементалей.
Каждый чародей сосредоточился, на мгновение посылая свой разум туда, где вне привычных времени и пространства покоились великие первостихии. Но жизнь в неизменной вечности поразительно скучна для того, кто все-таки обладает подобием разума. Так что для разнообразия было бы неплохо, если бы появлялись какие-нибудь крохотные самонадеянные существа, горящие желанием бросить вызов самим основам бытия, чтобы помериться с ними силами.
Конечно, победить стихию невозможно. Но если она всегда будет побеждать, то так и останется в уныло неизменном состоянии. Так что иногда, если противник хоть чего-то стоит, ему можно поддаться. Поиграть в покорность. И послать в материальный план бытия элементаля.
По обе стороны от троицы чародеев вознеслись ввысь две громадные фигуры. Одна сотканная из яростного пламени, а другая — из бешено крутящегося смерча, пронизанная плещущими разрядами молний. Элементали всегда сильнее отдельно взятого мага, сколь бы силен он ни был — ведь это сами слои мироздания, противостоять которым невозможно. Для сил природы это всегда игра.
А для некоторых — единственный способ выживания. Особенно если на тебя широкой пастью бросается черное чудовище, подобных которому еще не видело солнце этого мира. Разумеется, было бы проще разорвать связи между множеством заклинаний, из которых была сплетена черная гадина, но тогда критическая масса свободной магии разнесла бы все на много лиг вокруг, а в эпицентре взрыва и через сотню лет творились бы непонятные, но, возможно, забавные вещи. Все законы мироздания обычно выворачивало наизнанку, после чего можно было цвет потрогать, а звуки — попробовать на вкус. Важно только, сколько ты после этого проживешь. И доживешь ли вообще до момента встречи с неведомым.
И, естественно, даже сам Радимир Оцелот не ушел бы живым, что его странным образом не устраивало. Остальных участников боевых действий такая перспектива тоже особо не радовала.
Именно поэтому маги призвали элементалей, в надежде хотя бы остановить продвижение армии смерти вперед. Сетэль, безукоризненно выполнив свою часть плана, слабо улыбнулась и внезапно упала наземь, разом лишившись всех сил. Радимир, бросившийся демонессе на помощь, сквозь зубы ругнулся на «глупую девчонку». Харад-аль, восстановивший щит и теперь прорывавшийся наверх, был с ним вполне согласен. Оба знали, что она еще не вполне восстановилась после плена у фениксов и была способна на сильное волшебство только рядом с паладином, у которого черпала силы. Но сейчас не было времени об этом думать. Битва уже превратилась в хаос, слишком быстрый и запутанный даже для магов, умеющих реагировать со скоростью молнии — и ловивших эти молнии руками, если была такая необходимость.
Сфера, заключавшая в себе трех чародеев, вырвалась из песка лишь чуть дальше того места, куда смогла дотянуться многолапчатая бестия некромантов, и Радимир был рад увидеть, что его усилия не пошли прахом, потому что сейчас тварь оказалась куда дальше от врат, чем несколько мгновений назад. Два элементаля взялись за дело со всей подобающей им серьезностью, они просто не знали, что значит работать спустя рукава. Центр битвенного поля превратился в овеществленное безумие, напоминая взрыв в бурлящем алхимическом тигле изнутри. Два гигантских смерча теснили вражескую тварь, наносили удары, отрывали многочисленные лапы и пытались пробить панцирь, чтобы добраться до средоточия энергии, питающей эту дрянь.
