плече сорвался с места.
Храбрость всегда кажется безумием со стороны. Но охотник прекрасно видел, что за устремление скрывается в сердце у его подопечного. И потому без малейших раздумий бросился на защиту пустынного вождя, перевоплотившись в громадного, перевитого мускулами орка-воителя в одной лишь набедренной повязке, но с двумя громадными ятаганами и непоколебимой отвагой.
Охотник принял атаку зверя на скрещенные клинки, со скрежетом растолкнул лезвия, разрывая и рассеивая волну искажений, и сразу же, издав утробный рык, прыгнул вперед. Ему тут же пришлось изворачиваться прямо в воздухе, пропуская удар когтистой лапой над головой. Даже охотнику не хотелось бы получить удар подобной силы в лоб. Зверь, промахнувшись, провалился вперед и раскрылся. Охотник, используя удачный шанс, тут же вцепился ему в глотку и броском повалил наземь, сцепившись в тесной рукопашной.
Что-то, оглушительно свистя, рассекло воздух на невероятной, недоступной даже многим магам скорости, и охотник взревел, получив удар в спину. Сзади на него напал второй зверь, уже разорвавший двух оставшихся элементалей в клочья и теперь издевательски парящий над полем битвы. Маги почти все были в порядке. Дала небольшую трещину лишь защита того, который поскользнулся, услыхав о прибытии Оцелота. Но он своими силами справился с основными повреждениями и теперь ускоренно регенерировал под присмотром одного из своих учеников.
Остальные же продолжали битву, хотя не сказать, чтобы очень уж успешно. Крылатый отгородился от мира чем-то вроде полупрозрачной сиреневой сферы, внутри которой с комфортом готовил следующую атаку. Маги же, наперебой изощряющиеся в использовании самых сильных своих заклятий, выглядели, словно стайка детишек, кидающих камешки в воздушного змея. Но в их бессилии не было ничего удивительного: защита твари работала не по законам привычной магии. Скорее даже, не по законам этого мира.
Однако заставить магов сдаться было не так-то просто, они привыкли сражаться с неведомым. Фактически чародейство само по себе бросало вызов устоям привычного смертным мира, а потому оставлять зверя в покое никто не собирался. Радимир, оправдывая свое многолетнее и неколебимое положение сильнейшего мага Империи, преуспел первым. Созданная им шаровая молния прошила защитную сферу, как гнилую дерюгу, и наполнила ее изнутри разрядами. Изумленный зверь зашелся в яростном вое, вновь обратив внимание на врагов, о которых он уже решил забыть.
Оцелот, поймав пылающий гневом взгляд твари, ухмыльнулся и отсалютовал ей двумя пальцами, не забывая одновременно поставить самую мощную из известных ему защит, разумеется изменив ее. Шаровая молния, доставшая зверя, тоже отличалась от обычных печатей. В конце концов, недаром Радимир был древним магом, учившимся у эльфов. Но даже эти знания он с упорством настоящего чародея расширял и изменял, в чем имел удивление убедиться еще Реск Парящий.
Впрочем, стоило Оцелоту только ощутить ту мощь, которую готовился обрушить на него зверь, и вся радость по поводу удачно прошедшего заклинания быстро сменилась осознанием того, куда же он на самом деле вляпался. Чудовище не захотело трудиться дважды и использовало заклятие, заготовленное против охотника, лишь чуть расширив зону поражения, чтобы досталось не только Радимиру, но и всем вокруг него. Зверь обвел лапами в воздухе широкий круг, словно окно, через которое глянул на чародеев внизу, широко осклабился и, набрав полную грудь воздуха, дунул в центр круга, словно выдувая мыльный пузырь. Круг и впрямь вздыбился неприятно колышущейся сиреневой пленкой, которая с каким-то жадным предвкушением потянулась вниз, к магам, но пока в нее еще было вложено недостаточно сил. Оцелот, глядя на то, как зверь торопливо делает выдох за выдохом, подумал о том, что им в общем-то может и повезти, если за то время, пока они отвлекают на себя
Тварь вдохнула особенно глубоко, аж раздувшись, и, злорадно зыркнув на архимага, открыла пасть для финального удара.
По небу словно пронеслась сияющая комета, ударившая зверя в спину. Глаза чудовища изумленно вытаращились, и оно с воем провалилось башкой прямо в центр собственной волшбы. Впрочем, было бы наивно надеяться, что чары зверя могут повредить ему самому: круг тут же исчез, а вот новый враг — нет.
С запада, стремительно приближаясь, неслась огненная птица, а один из охотников был уже здесь, приняв вид крылатой девы-воительницы с пламенеющим взором. Тяжелые доспехи и двуручный меч, который охотница играючи держала одной рукой, прилагались к образу. Дева пересекла половину долины в мгновение ока, стремительно врезавшись в зверя всем весом и сбив ему сотворение заклинания.
Тварь, спикировав вниз, влепилась в землю, но успела сгруппироваться и, резко повернувшись, тут же атаковала всеми лапами. Удлинившиеся конечности в мгновение ока исполосовали воздух перед охотницей, норовя если не разорвать ее на части в первые же секунды, то хотя бы тяжело изранить. Но дева с кажущимся легкомыслием даже не подняла меча на свою защиту — ведь она, в конце концов, прибыла не одна.
Второй охотник являл собой воплощение тайных мечтаний всех гномов: он был
Дева-воительница между тем не теряла времени даром. Перехватив меч обеими руками и воздев его к небу, она наполнила лезвие солнечным светом, словно заправский паладин, и нанесла резкий рубящий удар сверху вниз. Точно в зверя устремилась сверкающая волна яростной, смертельной Силы, на пути у которой не хотелось бы оказаться никому. Зверь не стал исключением, вцепившись когтями в камень для лучшего сцепления и резко оттолкнувшись в попытке увернуться. Атака охотницы, однако, метнулась следом, точно охотящаяся гончая. Зверь изумленно захрипел, резко вдохнул и издал очень странный рев. Он был почти неслышен даже вблизи, но зато образовал вокруг твари нечто вроде защитной полусферы, оказавшись еще одним видом магической брони. Волна света, врезавшись в поверхность купола, потрясла его до основания и заставила пошатнуться самого зверя, но цели не достигла, развеявшись впустую.
Охотница, не обескураженная первой неудачей, снова воздела меч к небесам, но враг решил не принимать вызов и подпрыгнул. Одновременно монстр гортанно крикнул что-то второму зверю, а сам устремился к братьям Цепи. Другая тварь хлестнула по орку-охотнику обеими лапами сразу, разрывая дистанцию, и тоже большими скачками помчалась к чернокнижникам. Сами же братья, перестав атаковать, создали вокруг себя что-то вроде магического барьера, который с ходу не смог преодолеть никто. Все приостановились буквально на мгновение, которого с лихвой хватило обоим зверям, чтобы оказаться внутри барьера. И из круга тут же рванулись вверх магические стены, заключая всех внутри него в непрозрачную, иссиня-черную полусферу. Эта защита без особых проблем выдержала не только атаки магов, но и удары охотников, не желающих терять ни мгновения. Битва внезапно остановилась, словно врезавшись в стену на полном ходу.
И в наступившей тишине всем заинтересованным людям и гномам хватило несколько мгновений, чтобы оглядеться и понять: к двум прибывшим охотникам прилагаются первосвященник и гномий Король.
Хешель, прямой как палка, стоял на спине зависшего в воздухе феникса и с непроницаемым лицом изучал силы союзников. Присутствие среди них Альтемира он, разумеется, заметил и сейчас срочно соображал, как реагировать, а пока замаскировал сильнейшее замешательство под привычной холодностью.
А вот сам паладин, гораздо более молодой и неопытный, не собирался скрывать своих чувств. При виде первосвященника ноги сами понесли его вперед, и плевать, что враг и убийца отца был в воздухе. Альтемира сейчас мало заботили такие мелочи. Он медленно оскалился, как дикий зверь, и точно так же припал к земле, словно готовясь прыгнуть. Хешель, разумеется, не мог не ощутить столь неприкрытой ненависти к себе и прикипел взглядом к паладину.
Радимир как по волшебству оказался между ними и рыкнул:
