Совет рода собрался еще на рассвете, но вокруг пустого пространства, где сошлись вожди и шаманы, успела скопиться толпа. Никто не знал, зачем Ширш созвал совет на этот раз, но многие догадывались, что дело как-то связано с людьми. Все знали, что скоро грядет большая битва у первого вражеского становища. Но вождь Обретенных считал иначе.
— Кирссы! Вожди и шаманы! Хорошо, что вы все собрались здесь и сейчас, потому что глаза и уши, как мы знаем, могут подвести. Но те, кто способны чувствовать устремления душ, никогда не обманутся, отыскивая правду, даже если правда может показаться безумной. Я не буду более смущать вас непонятными речами. Пусть слово возьмет тот, кто может сказать лучше и больше меня.
Ширш, шагнув вперед, воткнул свое охотничье копье древком в землю, загнав его на две ладони, и отступил. Мгновение вроде бы ничего не происходило, но вожди, в недоумении повернувшись к своим шаманам, увидели на их мордах странную сосредоточенность. А затем события обрели плоть, видимую не только духовным, но и простым зрением.
Бывший шаман Обретенных, Мурен, откинул воздух, как полог шатра, и появился в центре круга.
— Я принес кирссам слово духов наших предков.
Трудно было сказать сразу, чем закончился совет рода. Но уже к вечеру два вождя, наиболее жадных до битвы, пришли в шатер Ширша. Их слова было нельзя назвать оскорблением, но в них не было и покорности. Они решили уйти дальше на юг, а может, под закат, чтобы там встретиться с армией заров. Скрыться в пустынных равнинах и выжидать оказалось выше их возможностей.
К изумлению Ширша, Мурен, теперь почти всегда находившийся рядом с ним, как и положено настоящему шаману племени, только кивнул в ответ на слова двух вождей. По их глазам было видно, что их также озадачило столь легко принятое решение, но у них, в отличие от вождя Обретенных, не было возможности узнать причин этого.
— Они не верят словам духов — это их выбор. — Шаман сам почувствовал взгляд вождя. — Возможно, они надеются найти славы и добычи, а потом, если всему нашему роду повезет, собираются вернуться к нам. Возможно, они верят, что правда на стороне заров. Увы, мой друг, я не могу сейчас сказать, кто из нас преуспеет больше — они или мы. Но тот путь, на который ступили мы, нам указали предки.
Вождь склонил голову в знак согласия с волей своих бесчисленных пращуров.
Громадные ворота Армон, южный проход в недра гномьих владений, не закрывались практически никогда. Даже ночь не могла стать препятствием для обозов, тянущихся из глубины гор в землю людей — и обратно. Торговля не терпит преград. Хотя по торжественным случаям, вроде великого празднования союза между Империей и гномами Армон-Дарона, ворота церемониально запирали — а потом разводили циклопические створки, и центром праздника становилась встреча двух «делегаций», которые торжественно клялись в вечной дружбе двух народов.
Первосвященник Хешель видел уже несколько подобных церемоний, каждый раз загораясь желанием узнать, каким же механизмом гномы отпирают свои врата без множества слуг (как бы это пригодилось в храмах Бога-Солнца, чтобы ворота распахивались одной «божественной благодатью»!), но подгорный народ крепко хранил свои секреты.
Сейчас же до праздника было далеко, зато близко до реального исполнения союзнических клятв. Армия, которая последнюю неделю собиралась в величественных подземных залах, двигалась наружу. Тракт, ведущий в жерло ворот, был пустынен. Все торговые обозы отводились в стороны, чтобы не помешать войскам. Отряды, пришедшие из Мирбурга, ждали подхода гномов.
На войсковой стоянке никогда не бывает тишины, но сейчас над всем довлел постоянно усиливающийся грохот, заставлявший, казалось, дрожать камни тракта. По тоннелю, освещенному яркими пятнами света от громадных висячих ламп, текла река живого металла — все ближе и ближе. Очень скоро стальной лязг достиг своего апогея, и ряды гномов, высекая искры из гранитной брусчатки, вырвались под солнечные лучи. Ездовых животных в пещерах и тоннелях не водилось, и подгорные жители обладали легендарной телесной крепостью, умудряясь долгое время бежать в полном снаряжении.
Отряды, выныривая из недр горы, выстраивались с мастерством, наводящим на мысли о великолепной выучке. Стальная река занимала подгорный тракт, насколько хватало глаз, и Хешель, стоящий вместе с Императором у походного шатра, улыбнулся углом рта. С такой помощью северные земли быстро вернутся под власть людей.
Один полк гномов, держа идеально квадратный строй, двинулся прямиком к лагерю имперцев. Даже издалека можно было узнать в них лучших клановых бойцов — притом, что самих гномов было почти не видно из-за громадных стальных щитов. Топорщащиеся сверху гребни щетинились металлическими же, остро отточенными перьями — пустого украшательства подгорный народ не любил. Впрочем, их Королю, позолоченный шлем которого виднелся в самом центре строя, это отчасти позволялось.
С громоподобным звуком уперев щиты в землю, гномы остановились перед воротами лагеря, уже загодя широко распахнутыми. По рядам украшенных плюмажами шлемов прошла волна, и впереди, сопровождаемый четырьмя телохранителями, возник сам подгорный Король. Хмуро поглядев из-под кустистых бровей на привратников и почетный караул, гном взвесил в руке древний боевой молот причудливой ковки лишь чуть меньше самого себя и быстро двинулся вперед — туда, где его уже ждали имперские командующие.
На их лицах не замечалось особого восторга от встречи — как-никак Король происходил из южного клана, был чернобород даже в старости и отличался некоторой смуглостью кожи. Народы людей и гномов, разумеется, пережили и переросли уроки истории, но некая инстинктивная неприязнь к южным гномам у имперцев осталась. Клан Штройн был им куда приятней.
С последней встречи двух правителей кое-что изменилось. Теперь рядом с шатром Императора в небо бил столб света, постепенно сходящий на нет. Даже при свете дня все вокруг словно тонуло в облачно-белом сиянии. Король, приближаясь, никак не мог отделаться от ощущения, что оттуда на него смотрит испытующий взор.
— Привет вам, люди. — Гном грохнул молотом по щиту, даже не пошатнувшись от удара, который мог бы свалить быка, и тут же ткнул оружием в светящуюся колонну. — Что это у вас за новая игрушка?
Император и первосвященник переглянулись. В тоннелях и шахтах случается такое, когда счет идет на секунды, и поэтому гномам не приходилось особенно изощряться в дипломатии. К этому было нелегко привыкнуть даже знающим и понимающим подобное положение вещей людям. Но Императора было трудно смутить.
— Приветствуем тебя, наш славный союзник. Прошу, следуй за нами в шатер, это не займет много времени.
Гном фыркнул:
— Очень на это надеюсь. Каменный Кулак в плотной осаде, эти ящерицы каждый день пытаются перелезть через стены. Пытались и грызть, но зубы, хе, подвели… Так это и есть тот огненный зверь, про которого мне доносили? — Гном, отставив в сторону кружку (неслыханное дело!), навалился на стол закованной в двойной доспех грудью.
Первосвященник как особа, более сведущая в тонких материях, поднял брови:
— Что вы, как раз нет. Зверь был погребен вместе с ним под императорским дворцом, а затем, когда один героический юноша воззвал к древней силе, демон был окончательно побежден, и освободился этот… охотник. Он из древних хранителей нашего мира — я, как вы знаете, немного причастен делам нашего великого Бога. Солнечная птица, разговора с которой я иногда удостаиваюсь, поведала мне всю эту историю. — Гном, нахмурившись, поднял руку, и Хешель тут же согласно кивнул. — Да-да, я отлично понимаю, что сейчас не время вспоминать предания далекой старины. Поэтому скажу кратко: если тот, чья душа устремлена к свету, воззовет к подобному существу, оно освободится и будет сражаться против Тьмы.
— К подобному существу?
— Да, это не единственный охотник. Всего их шесть, и каждый погребен вместе со зверем. Но две гробницы уже вскрыты. Одна — в степях, откуда пришел удар бестий. Другая — во время обороны нашей столицы. И, наш доблестный союзник, мы думаем, что третья должна быть у вас, в подгорном царстве.
Гном откинулся на спинку стула, поглаживая бороду.
— Место средоточия силы? Думаю, я понимаю, о чем вы говорите. Это наша Кузня — место, где я
