бывший любовник нанимал его через посредников. Что ж, я даже испытала некоторое облегчение, узнав наконец, против кого мне нужно сражаться. Хотя, как это ни странно, парень выглядел каким-то напуганным. Как будто это мы ломились к нему в дом. Взяв себя в руки, я произнесла:
– Посылка в воскресенье? Довольно странно. Эвелин, не дай ему прорваться ко мне в спальню.
– Слушайте, в чем дело? У нас круглосуточная служба доставки, офисы во всех странах мира. Вы подпишете накладную или нет?
Флора прошептала:
– В детективах никто ничего не подписывает, пока документ не изучат юристы.
– А где же сверток? Вы что доставляете? Музыкальные открытки? – накинулась на него Эвелин.
– Значит, так. Или вы подписываете, и я приношу пакет из машины, или давайте просто забудем об этом. – Он здорово нервничал: наверное, довольно страшно стоять вот так, уставившись в пупок Эвелин.
На всякий случай (а вдруг он и правда посыльный?) я спросила:
– Разве вы не носите униформу или хотя бы бейджики?
– Я что, должен нарядиться в костюм, прежде чем залезть в свой грузовик? Подписывайте быстрее, или я ухожу. Последний раз говорю.
Это был очень подозрительный парень: слишком уж он отличался от злодеев в голливудских фильмах. Специально маскируется, похоже.
– Скажите, а почему у вас американский акцент? – поинтересовалась я.
– А у вас почему? Может, мы оба смотрим слишком много американских фильмов? Все, я ухожу.
– Ничего подобного, – возразила Эвелин, придвигаясь к нему поближе.
– Вероятно, нужно позвонить в полицию. Да, Кэрон? – предложила Флора.
– Если эта амазонка сейчас же не перестанет душить меня, я им сам позвоню.
Вот это странно. Бас, конечно, мог бы так схитрить, но только не настоящий грабитель.
– Дайте-ка я посмотрю, что у него за квитанция. Кажется, он даже и не пытался забраться в спальню.
Эвелин загородила дверь, а мы с Флорой стали разглядывать бумажку.
– Знаешь, Флора, это действительно очень похоже на бланк из курьерской службы. По крайней мере, это определенно не свидетельство о разводе и не брачный контракт.
Флора прошептала:
– Поставь какую-нибудь закорючку, типа как на медицинском рецепте. Или что-нибудь вроде автографа, который дают кинозвезды.
Я тихо ответила:
– Это не имеет значения. В суде скажут, что на документе есть отпечатки моих пальцев.
– Послушайте, дамы, я все прекрасно слышу. Можете надеть перчатки, прежде чем подписывать.
Мне стало так стыдно, что я сразу же поставила подпись. Ну, не подпись, а так, крестик. Мужчина схватил бумагу и ринулся к двери. Эвелин прокричала:
– Я пойду с ним, а то вдруг он попытается сбежать.
Посыльный остановился.
– Я не принесу вам сверток, пока вы не пообещаете, что не возьмете меня в заложники. С меня хватит. Еще одно слово, и я выкину вашу посылку на середину дороги, а потом перееду ее своим грузовиком.
Через несколько минут он притащил антикварное кресло-качалку. К его ручке был прикреплен маленький пакетик.
Мне стало не по себе.
– Черт, это же то самое кресло, которое мы когда-то купили с Басом. Наверняка он что-то задумал.
Эвелин опять стала у двери.
– Теперь открой пакетик. Вдруг там бомба? – сказала она курьеру.
– Откройте его на улице, – добавила Флора. Мужчина стал так трясти головой, что мне показалось, будто она сейчас отвалится.
– Чертова штуковина облетела полмира. Ее перевозили морем, по воздуху и по суше в грузовике. Если бы там была бомба, она бы уже давно бабахнула.
Эвелин сказала:
– Бухнула. Даже я знаю, что надо говорить «бухнула».
Я возразила:
– Мне кажется, он прав, Эвелин. Правильно говорить бабахнула, а не бухнула. Бухнуть – значит выпить.
Тут в разговор вступил посыльный:
– Беру свои слова обратно, милые леди. Позвольте выразить надежду, что вам больше понравится
