после того как прошла икота, от недавнего хохота осталось одно воспоминание. Он взглянул на записку месье Дюпюи, которую все еще держал в руке, и сунул ее в карман рюкзака. Ночной колпак подождет. Плевать на него. Да и на все остальное…
Затем достал мобильник и снова взглянул на дисплей. Сердце его подскочило: в левом нижнем углу появился конвертик. Бастиан посмотрел по сторонам, словно боялся, что кто-то прочитает эсэмэску из-за его плеча, потом решил куда-нибудь уйти: стоять посреди двора в учебное время было не слишком разумно, к тому же это грозило лишними неприятностями.
Держась ближе к стенам в надежде, что полумрак сводчатой галереи и туман скроют его из вида, он прошел главный внутренний двор и вышел в смежный с ним, где был сад, и откуда можно было подняться на чердак, в «штаб-квартиру» Chowder Society. Войдя в уже знакомый небольшой холл, куда выходили двери туалетов и еще одна дверца, ведущая наверх, Бастиан в нерешительности остановился — почему-то ему страшно было читать эсэмэску. Но потом он все же решился.
ПОЛУЧИЛ ТВОЮ СМС НО БЫЛ ОЧ.ЗАНЯТ. ВЕРНУСЬ ЧЕРЕЗ 2 ДНЯ. ПЕРЕДАЙ МАМЕ. ДО СКОРОГО.
Бастиан смотрел на дисплей минуту или две. В горле у него пересохло, руки покрылись мурашками. Эсэмэска была действительно отправлена с номера отца и написана большими буквами, по его обыкновению. Однако стиль был не совсем отцовский. Что-то было не так — как будто в череде ровных ступенек одна слегка перекосилась.
Звук открывшейся двери заставил его вздрогнуть и резко обернуться. На пороге двери, ведущей к туалетам, показался чей-то силуэт.
— Эй… ты что здесь делаешь?
Это оказался Жан-Робен. Он выглядел удивленным и даже, как показалось Бастиану, слегка смущенным. Нервным жестом потерев переносицу, он приблизился.
— Меня выгнали с урока…
Когда на лицо Жан-Робена упал свет, Бастиан заметил у него под глазами круги — он, видимо, тоже плохо спал.
— А ты? — в свою очередь спросил Бастиан.
— Я… просто пришел пораньше. У нас нет первого урока.
Бастиан чувствовал возникшее между ними легкое напряжение — безусловно, из-за вчерашних событий.
— У тебя есть какие-нибудь новости от Опаль? — спросил он.
Жан-Робен уже вскинул сумку на плечо, собираясь уходить.
— От Опаль? Нет… А что, она не пришла сегодня?
— Нет.
— Может, заболела?.. Ты ей звонил?
— У нее отключен мобильник.
— А на домашний?
— Я его не знаю.
Жан-Робен слегка улыбнулся. Затем, покопавшись в сумке, вынул мобильный телефон и набрал номер из справочника.
— Добрый день, мадам, это Жан-Робен дю Мерселак. — Бастиан мельком подумал, что он не стал бы так представляться, разговаривая, например, с горничной. — Могу я поговорить с Опаль? (Пауза. Потом Бастиан увидел, как Жан-Робен нахмурился.) Я… нет, просто мне показалось, что ее сегодня нет на занятиях… но, поскольку мы в разных классах, я, конечно, мог ошибиться… Благодарю вас, мадам…
Закончив разговор, Жан-Робен посмотрел на Бастиана.
— Тетушка Опаль говорит, что она пошла сегодня в лицей… — медленно проговорил он.
— Но тогда…
— …и что она была какая-то странная, — закончил Жан-Робен.
— Странная?
— Да… даже не знаю… Ну ладно, будем надеяться, что она все же появится, — сказал он с бодростью, которая показалась Бастиану слегка наигранной.
— Послушай, Жан-Робен… а если она все же пришла, и ей вдруг стало нехорошо… где она может быть?
Тот задумчиво поднял глаза к потолку, но Бастиан успел заметить, как на мгновение его взгляд скользнул по неприметной дверце, за которой была лестница, ведущая наверх.
— Я не стал бы подниматься туда один, не предупредив других, — с сумрачным видом сказал Жан- Робен.
— Даже ради сестры твоего друга? А что, если с ней что-то случилось?
Поднявшись, оба некоторое время стояли на пороге, за которым начинались владения Chowder Society. Оттуда веяло холодным спокойствием. Темная глубина в дальнем конце бывшего театрального зала, позади ширм, коробок, пыльного тряпья и картонных декораций, казалась почти угрожающей.
— Опаль?.. — нерешительно позвал Жан-Робен.
Никакого ответа.
Бастиан сделал несколько шагов вперед. Жан-Робен у него за спиной прошептал:
— Мне кажется, ее здесь нет.
Но Бастиан не был в этом уверен. Он ощущал чье-то присутствие. Даже не одно…
Он почти на ощупь продвигался вперед, к тому месту, где вот уже несколько поколений учеников «Сен-Экзюпери» вели разговоры с мертвыми. Туда, где рука кого-то из них некогда начертила магический круг с пентаграммой внутри…
— Опаль, ты здесь?
Звук собственного голоса заставил его вздрогнуть — Бастиан едва его узнал.
Жан-Робен, по-прежнему стоящий на пороге, неуверенно произнес:
— Ну, что там?..
Бастиан не ответил, продолжая осторожно идти вперед. Внезапно он остановился и втянул носом воздух. О да, они были здесь! Они…
— Ну что? — повторил Жан-Робен уже с явным нетерпением.
Бастиан снова вздрогнул. Ощущение потустороннего присутствия рассеялось. Он почти пробежал несколько последних метров и увидел, что следы вчерашнего разгрома исчезли. Импровизированная гостиная была прибрана, деревянный круг с пентаграммой лежал на полу между креслами. Свеча была снова вставлена в стакан, рядом стояла наполовину полная бутылка кока-колы. Бастиан потрогал ее — бутылка была холодной.
— Опаль здесь нет, — крикнул он, обернувшись, — но, кажется, она недавно здесь была.
— С чего ты взял?
Бастиан уже собирался ответить, но тут раздался звонок, сообщающий об окончании урока.
— Надо идти! — с тревогой произнес Жан-Робен.
Бастиан повернулся к двери, но тут заметил еще одну деталь: квадратики с буквами были аккуратно разложены вокруг целого бокала (а осколки прежнего исчезли). Вот зачем Опаль приходила — поговорить с братом.
Одна.
— Давай быстрей! — раздраженно сказал Жан-Робен.
В ту же секунду Бастиан принял решение.
— Я останусь здесь.
— Что?!
— Я подожду ее… Она еще может вернуться.
