Можно позавидовать судьбе автора этих стихов. Ему двадцать семь лет: еще молодость и уже зрелость. Уже развита способность к опоэтизированию народной речи, видно владение хорошим русским словом. А главное — окончательно и безоговорочно сделан выбор: «Мои перепутья сходились к одной дороге. Идейная сумятица кончалась. В начале 1912 года я уже был Демьяном Бедным. С этого момента жизнь моя как струнка».
Эту струнку можно назвать литературно-большевистской работой, как и сказано в сохранившейся среди бумаг поэта записке.
Многие ценители изящной словесности находили, что он как бы играет лишь на одной струне. На то была воля поэта. Он отвечал на подобные укоры, перефразируя Рылеева: «Упрек мне в честь, не в укоризну». И продолжал свое.
Кому только не попадало от его уже заостренного в большевистской редакции пера! Готовятся выборы в новую Думу? Идет басня с названием-клеймом — «Притон»: после кровавой помещичьей расправы…
Но вот Афоня вернулся из своего посольства, и народ его корит:
Еще раз угостив Думу другой басней, автор «Звезды» не забудет «поздравить» своих читателей с голодной пасхой, снова покажет господскую «благотворительность». Он не обойдет ни одной злобы дня: посмеется над полицией, над кадетами, над Распутиным, даже над теми, кто конфискует «Звезду»!
За короткий срок здесь было напечатано пятьдесят восемь его басен и стихотворений. И однажды он узнал, что его ценят не только фабричные читатели. В одном из писем ЦК в редакцию из-за границы запрашивали: «Кто это у вас Демьян Бедный? Очень талантливо пишет. Не может ли на ликвидаторов басню написать? Хорошо бы».
Такая басня была написана. Это знаменитые в свое время «Кашевары». Поэт начисто открещивался от затесавшихся в рабочую артель «пареньков охочих (не дюже-то рабочих)». Кому было непонятно, что, когда артельный «котел уж был на огне», эти помощнички осрамились: все «тары-бары, да растабары — мы тоже кашевары!». «Что там сварилося — бог весть! Артели ж довелося есть». А «вышла их еда — еще бы ничего — бурда! А то как есть — отрава!» — описал поэт беспринципную политическую кухню да под конец вздохнул с полной безнадежностью: «Ох, ликвидаторы! Что долго говорить! Нам с вами каши не сварить».
Рабочий читатель смеялся и понимал, что лучше держаться подальше от этих «кашеваров». Меньшевики-ликвидаторы обиделись: их газета требовала отменить «кашеварную автономию писателей из «Звезды». Но то ли их ждало еще впереди, в новой большевистской газете «Правда»?!
В ее первом номере Демьяна Бедного не было. Снова «Е. Придворов» обращался к читателям со стихотворением «Полна страданий наших чаша». Но потом он стал появляться все реже и реже, пока совсем не исчез. А Демьян Бедный стал выступать через день-другой со своими баснями, на свои темы.
Какие это были темы?
Кадетская «Речь» сообщила, что «предвыборный доклад члена Государственной думы Пуришкевича в Харькове закончился целым рядом карманных краж». Казалось бы, к чему тут привязаться? Писать о ворах? Нет, зачем… «Герой»-то ведь здесь монархист и черносотенец, которого Ленин характеризовал: «дикий помещик и старый держиморда». И Демьян утешил пострадавших от воришек: «Урон, положим, небольшой — уйти домой с пустым карманом»… поскольку они ушли «с пустой душой».
Бывший председатель Думы Гучков после провала в ходе выборов в Москве обмолвился: «Нет, не доволен я Москвой», у Демьяна готовы комментарии. На сей раз «деда Ермила»:
А вот как некий буржуазный критик по фамилии Коробка вел диалог о предвыборном положении со своей соратницей Кусковой «при помощи» Демьяна. Она говорит:
