Демьян Бедный

Хлопочет возле бедной Антанты и Пуанкарэ, рассказывается в новых словах песенки.

К концу 1922 года настанет пора подбить итоги дипломатической деятельности иностранных министров. Дань тонкости их работы — в самом названии — «Кружево»:

Все будет чинно и понятно
Дипломатическим умам.
Поговорят безрезультатно
И разбредутся по домам.

Из надоевшей всем кадрили
Очередные сделав па,
Начнут хитрить, как и хитрили,
Дробя слабейшим черепа.

Но наш Чичерин, мудрость эту
Не хуже зная, чем враги,
По очень скользкому паркету
Спокойно делает шаги.

А пока Чичерин спокойно делает эти шаги по скользкому паркету дипломатических гостиных, Демьян Бедный продолжает ходьбу по разбитым мостовым, езду по тряским дорогам. Его «дипломатическая» работа — это еще не работа. Главное здесь, дома. Даже свои послания Ллойд-Джорджу он иногда заканчивает на ходу, сообщая, что, мол, некогда — еду на Нижегородскую ярмарку («как ездил раньше на фронты») или еще куда-нибудь. И это не выдуманная концовка. Он по-прежнему много ездит. «Сам по себе». По сигналам читателей. От «Правды» и «Бедноты». Как представитель Моссовета, других советских и партийных организаций, называя себя «замвридвождем».

Круг обязанностей этого «замвридвождя» и «наркомнеудела», а в общем никем никуда не назначенного человека приобретает еще больший размах потому, что он никуда никем не назначен. Много есть в его стихах кратких характеристик того, чем, собственно, он занят: «Я пребываю в своей неизменной роли — популяризирую партийные пароли».

Демьян в Киеве потому, что на землях Печерской лавры вырос совхоз. В Калуге потому, что оттуда писали во ВЦИК про нелады в сельхозартели. В Перми, в Екатеринбурге потому, что… Потому что везде есть дело.

В Москве тоже тихо не посидишь. «Развернешь газету утром — разбегаются глаза». Кому нужно помочь, кого шлепнуть, принять участие в работе по «неделям»: «Неделя против бесхозяйственности», «Неделя казармы», «Неделя бани», «Неделя просвещения»… На каждую «неделю» приходится еще один партийный день, когда можно успеть потолковать с людьми на двух-трех заводах. Вскоре по партийной линии работы прибавляется в связи с деятельностью оппозиции.

Но еще ждут специально адресованного к ним слова женщины. Молодежь. Не ждут, но получают свою порцию нэпманы, попы. Кулаки. По-прежнему меньшевики с эсерами. Не остается без внимания даже такая, как будто удаленная от кипучей жизни «недель», область, как статистика. Это самая скучная из тем, за которые брался Демьян. И вот как она выглядит вышедшей из-под его пера:

Корову среднюю со средним сеном сложим,
На лошадь среднюю затем ее помножим
И, разделив на дробь звериного числа,
Получим… среднего осла.

Не думайте, что сей осел сидит в Компроде
Иль где-то в этом роде:
О средних выкладках восторженно мыча,
Он топчет грядки в огороде
И ждет хорошего бича,
То бишь посланья Ильича.

О, сердцу милая картина!
Не делай глупостей, дурацкая скотина!

Стихотворения, как он сам говорил, «разнокачественные», громадному кругу тем посвященные. Но приходит черед сказать и о себе. Начинается партийная чистка. Демьян сознается, что не меньше других, побаивается товарища Землячки: «Она престрогая такая коммунистка, а мне предстоит партийная чистка. Чистил я других до последнего дня. Теперь будут чистить меня».

Трелукавая муза моя, не брыкайся.
Всенародно в грехах своих кайся.
Выйдем вместе и скажем:
«Мы с довольно порядочным стажем».
Доставалось чужим. Доставалось своим.
Мы пороков своих не таим…»

…Так подходит к концу 1922 год, когда празднуется пятая годовщина Октября. Верстается юбилейная «Правда». На уровне заголовка, справа — четыре веселые строчки:

МЫ НЕ СТАРИКИ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!
мы только начинаем жить.
ПОРЫВОМ, УДАРОМ —
ВПЕРЕД!

Первая страница открывалась крупно набранными: «ПЯТЬ ЛЕТ» и воспроизведением приветственной записки с подписью: «Ваш Ленин». Полоса украшена еще размашистым рисунком Дмитрия Моора, так хорошо нашедшим стиль графики, что соответствовал молодости эпохи. Весь номер газеты дышит этой молодостью. Она отражена даже в верстке: в заголовке статьи Е. Варги «Распад капитализма» первое слово набрано крупными, очень наглядно распадающимися в разные стороны литерами. Подборка из выступлений иностранных коммунистов на последней полосе названа «Рост коммунизма»; и с той же наглядностью слово «рост» оттиснуто, как диаграмма: «р» —