Введение в Новый Завет Том I

32

Иоаннов Иисус говорит, что Он сошел свыше, что Он и Его верующие ученики — не от мира сего (8:23; 17:16), и что Он возьмет их с собой в иной мир (14:2–3).

33

Этот термин был использован неверующим Цельсом (Ориген, Против Цельса 5.59). Переход от свитка к кодексу (видимо, в первой половине II века) дал христианам возможность умещать несколько Евангелий в одной книге. См. G. N. Stanton, NTS 43 (1997), 321–351.

34

ABD 4.514–520; J. Knox, Marcion and the New Testament (Chicago Univ., 1942); E. C. Blackman, Marcion and His Influence (London: SPCK, 1948); R J. Hoffman, Marcion: On the Restitution of Christianity (Chico, CA: Scholars, 1984).

35

Однако Маркион отрицал подлинное воплощение. Он подошел близко и к другим ересям II века (в частности, докетизму). Антигностические церковные авторы считали его гностиком, но, возможно, у него просто были некоторые общие взгляды с гностиками (например, относительно дуализма и демиурга).

36

Маркион также исправлял греческий текст, удаляя куски, с которыми был не согласен. Его упор на Павла (при всей своей односторонности) — одно из первых свидетельств влияния великого апостола. По мнению ряда ученых, Маркионовы крайности имели свой плюс: он сохранил Павлову радикальную оппозицию Закону, тогда как частой тенденцией было гармонизировать Павла с широкой церковной мыслью и другими апостолами (как в Деян). На Маркиона иногда смотрят как на предтечу Лютера (в своем вызове церкви Маркион опирался на Павла).

37

О других факторах мы уже упоминали: оппозиция иудео–христианам и гностикам, литургическое употребление, верность традиции, потребность в укреплении перед лицом мученичества.

38

Четыре Евангелия, 13 посланий Павла, Деян, 1 Петр и 1 Ин.

39

Таков НЗ, каким мы его знаем. Сироязычные общины впоследствии заменили Диатессарон четырьмя Евангелиями, но не включили малые Соборные послания и Откр. Эфиопская церковь использовала более широкий канон, состоящий, видимо, из 35 книг.

40

Греческое слово hermeneia охватывало широкий спектр интерпретаций и разъяснений. За последние века ученые существенно их модифицировали и дополнили. Существует интерпретация самой речью, так как язык выражает то, что у человека на уме, а также интерпретация через перевод с языка на язык и интерпретация через комментирование и разъяснение сказанного или написанного кем?то другим. Последняя форма часто становится центром внимания в современной герменевтике. Подробнее см. Thiselton, New.

41

Этот термин понимается по–разному различными исследователями. Одно время исторической критикой именовались все «научные» методы (в частности, критика источников и критика форм). При чтении преувеличенных утверждений о «сухости и бесплодности» исторической критики всегда следует помнить об этой размытости дефиниции. Часто ругают не поиск буквального смысла, а концентрацию на источниках.

42

Основные представители критики форм были немцами: Карл Людвиг Шмидт, Мартин Дибелиус, Рудольф Бультман. Разрабатывая системы классификации, они использовали немецкую терминологию (подчас основанную на греческих словах). Их главные исследования переведены на английский язык: Dibelius, From Tradition to Gospel (rev. ed.; New York: Scribner's, 1965); Bultmann, BHST. См. также краткое введение в проблематику: E. V. McKnight, What is Form Criticism? (GBSNT, Philadelphia: Fortress, 1969), и более специальную работу К. Koch, The Growth of the Biblical Tradition. The Form?Critical Method (New York: Scribner's, 1969). Хорошие примеры комментариев, систематически использующих критику форм, — комментарии V. Taylor на Мк и J. A. Fitzmyer на Лк.

43