идентичность воскресшего Иисуса как Мессии и Сына Божьего оказалась в центре благовестия (Рим 1:3– 4).
2. Принятие вести, жизнь иерусалимской общины (2:37–45). Далее автор Деян вводит вопрос, который дает ему возможность устами Петра объяснить, как откликаться на благовестие (2:37–41). Что людям делать, когда они поверили христологическому провозвестию (2:36–37)? Петр выдвигает определенные требования, а затем дает обетование.
(1) Необходимо «покаяться»[493]. Деян показывают преемственность между началом публичного служения Иисуса (когда Иоанн проповедовал «крещение покаяния»: Лк 3:3: metanoia) и началом церкви, между первым требованием в провозвестии о Царстве и первым требованием апостольской проповеди.
(2) Необходимо креститься для освобождения от грехов (Деян 2:386). Хотя Иоанн настаивал на крещении в покаяние, у Иисуса мы этого не находим. У синоптиков нигде не говорится, что Он кого?то крестил[494]. Прощение грехов осуществлялось силой Его слова. Деян тоже говорят о власти Иисуса над грехом, но теперь она осуществляется с помощью крещения; соответственно, здесь Петр вводит требование, при жизни Иисуса отсутствовавшее. Отметим роль крещения как публичного действия[495]. Петр здесь требует, чтобы люди зримо обозначили свою веру в Иисуса (так сказать, вступить в армию). Для израильской веры важно, что Бог решил спасти народ, и обновление Завета на Пятидесятницу этой концепции не меняет. Спасение имеет коллективный аспект: человек спасается как часть народа Божьего. Наступает время церкви, и ее значение для божественного плана прямо исходит из значения Израиля.
(3) Крещение должно быть «во имя Иисуса Христа». То, что Иоанн крестил, и сам Иисус был им крещен, конечно, стимулировало христианскую практику крещения. Однако Деян 18:24–19:7 проводит четкую грань между крещением Иоанновым и крещением «во имя Господа Иисуса» (19:5). Мы точно не знаем, как проходила раннехристианская церемония крещения, но скорее всего, «во имя» означало исповедание крещаемыми Того, кем был Иисус (и в этом смысле произнесение Его имени). [496] Например, «Иисус — Господь», «Иисус — Мессия (Христос)», «Иисус — Сын Божий», «Иисус — Сын Человеческий»[497]. Подобные крещальные исповедания помогают объяснить высокую частоту христологических титулов в НЗ.
(4) Обещание (2:38–39): «И примите дары Духа Святого. Ибо обещание принадлежит… всем… кого бы ни призвал Господь Бог наш». (Хотя здесь звучит призыв к слушателям изменить свою жизнь, приоритет в обращении остается за Богом.) На Петра и его спутников сошел Святой Дух, и они обещают, что тот же Святой Дух будет дан всем верующим. В христианстве нет людей второго сорта, и равенство в обретении Духа будет реализовано, когда начнется крещение язычников (Деян 10:44–48). К этому принципу апеллировали, когда возникали неизбежные споры по поводу особых ролей (1 Кор 12).
Согласно Деян 2:41, из слушателей проповеди Петра около трех тысяч человек выполнили эти требования и крестились. Далее описана их жизнь. Здесь автор Деян очень тщательно просеял и обработал известные ему предания, поэтому его рассказ носит глубоко богословский характер. Резюме в 2:42–47 называет четыре особенности общинной жизни ранних верующих[498]. Несколько идеалистически Деян рисуют первые годы иерусалимского христианства (примерно до 36 года) как время единодушия [499] (1:14; 2:46; 4:24; 5:12). Упомянутые четыре особенности мы рассмотрим в следующем порядке: koinonia, молитвы, преломление хлеба, учение апостолов.
(1) koinonia («товарищество», «община»). Практика крещения отражала тягу к единению, и верующие быстро образовали отдельную группу. Судя по широкому распространению в НЗ термина koinonia (от греч. koinos — «общий»), верующие глубоко ощущали свою общность. Иногда это слово переводят как «товарищество»; буквальный смысл — «общение»: Дух сплачивает людей в «общину». Понятие koinonia, возможно, отражает какое?то более раннее семитское название иудео–христиан, сопоставимое с самообозначением кумранитов как «йахад» (евр. «целостность, единство»)[500]. Согласно Деян 2:4445,4:34–5:11, общинники практиковали добровольную общность имущества. Хотя автор Деян и преувеличивает («все имущество»), общность имущества у кумранитов показывает, что такая практика было возможна для группы иудеев, убежденных в наступлении последних времен, а потому не видевших смысла в материальном обогащении[501]. Однако не привел ли такой «христианский социализм» к обнищанию иерусалимской общины? Павел упоминает нищих (христиан) Иерусалима, для которых он собирал деньги (Рим 15:26; Гал 2:10; 1 Кор 16:1–3). Желание языкохристиан из отдаленных церквей поделиться частью имущества с иерусалимскими иудео– христианами было для Павла осязаемым доказательством общности, koinonia, связывающей христиан, — внешним проявлением общей веры и общего спасения, лежащих в основе «общины». Важность сохранения этой общности можно видеть на примере Гал 2:9, где Павел считает иерусалимское решение о язычниках (около 49 года) большим успехом, поскольку лидеры Иерусалимской церкви подали ему и Варнаве руку koinonia. С точки зрения Павла, разрыв koinonia между церквами иудеев и язычников противоречил бы единству Бога и единству Духа[502].
(2) Молитвы. Молитвы друг за друга были еще одним аспектом koinonia, и Павловы письма красноречиво свидетельствуют о его постоянных молитвах за основанные им общины. Как молились первые иудео–христиане? Будучи иудеями, они читали те же молитвы, что и раньше, а новые молитвы слагали по иудейским образцам. К числу последних автор Деян, возможно, отнес бы гимны/песни из рассказа Лк о детстве (сочиненные, видимо, христианами и вложенные евангелистом в уста персонажей своего Евангелия). Как и иудейские гимны того времени (например, из 1 Макк и 1QH), они полны ветхозаветных аллюзий. Кроме того, ранние христиане могли воспринять особенности молитвы Иисуса (ср. молитву Господню в Лк 11:2–4, некоторые прошения которой похожи на прошения синагогальных молитв). Постепенно христианская молитва сосредоточилась на упоминании и восхвалении совершенного Иисусом.
(3) Преломление хлеба. Согласно Деян, ранние христиане (например, Петр и Иоанн) часто или даже ежедневно молились в Храме (2:46; 3:1; 5:12, 21,42). Значит, у первых иудео–христиан не произошло изменения в обычном молитвенном распорядке. «Преломление хлеба» (по–видимому, евхаристия) дополняло, а не заменяло жертвоприношения и участие в храмовой службе. Отметим последовательность в 2:46: «Днем они совместно усердствовали в храме… преломляя хлеб дома». Как ранние христиане понимали евхаристию? В середине 50–х годов Павел (1 Кор 11:23–26) упоминает о порядке совершения евхаристии, который был передан ему (видимо, в 30–х годах): «Ибо всякий раз, как вы едите этот хлеб и пьете чашу, — вы смерть Господа возвещаете, пока Он не придет». Воспоминание о смерти Господа может быть связано с иудейским обычаем истолковывать элементы пасхальной трапезы (евр. zikkaron; греч. anamnesis), — но в центре внимания уже не исход, а распятие/воскресение. Слова «пока Он не придет» отражают эсхатологизм, который присущ молитве Господней и «Марана фа» (Marana' 'aiha': «Господь наш, приди!»), а здесь связан со смыслом священной трапезы. Упоминания о явлениях Воскресшего на трапезах (Лк 24:30, 41–43; Ин 21:9–13; Мк 16:14), когда Иисуса узнавали в преломлении хлеба (Лк 24:35), возможно, связано с верой в Его присутствие на евхаристии[503]. Ритуальная пища, которую вкушали лишь верующие в Иисуса, была одним из важнейших проявлений koinonia и способствовала формированию христианского самосознания.
(4) Учение апостолов. Писания, особенно Закон и Пророки, были авторитетом для всех иудеев, в том числе первых иудео–христиан. Поэтому раннехристианское учение носило глубоко иудейский характер[504]. Вопросы, в которых Иисус модифицировал Закон или отошел от обычных толкований, были сохранены в памяти и стали ядром особого учения. Передавая его, христианские проповедники применяли его к ситуациям, с которыми сам Иисус не сталкивался[505]. Именно эту расширенную форму Иисусова учения Деян, видимо, именуют
