Введение в Новый Завет Том I

Гамалиил, в Деян начинается (около 36 года?) описание периода, во время которого тесно связанная с Двенадцатью ветвь Иерусалимской церкви не преследовалась, если не считать короткого правления иудейского царя Ирода Агриппы I в Палестине (41–44 годы, Деян 12:1–23) [516]. (Этот период закончится в 62 году, когда Иаков, брат Господа и глава Иерусалимской церкви, будет казнен.) Это вполне возможно, потому что на протяжении этих лет (36–40, 45–62 годы) Павел смог приехать в Иерусалим, по меньшей мере, три раза и встречался там с лидерами церкви без всякого намека на секретность.

Однако устранение внешней угрозы не означало, что все благополучно. После описания картины единомыслия церкви неожиданно начинается рассказ о разделении среди иерусалимских христиан (Деян 6:1–6). Это разделение навлечет преследование на одну из групп и в конце концов приведет к великому миссионерскому предприятию. Вероятно, здесь Деян опираются на старую традицию, поэтому описание отрывочно. Совместное имущество уже не служит признаком koinonia, ибо две группы иудейских верующих иерусалимской общины ссорятся из?за него. Почему? Тот факт, что одна из групп названа «эллинистами» и ее лидеры носят греческие имена (6:5), наводит на мысль, что они были иудеями, которые говорили (только?) по–гречески и прошли аккультурацию в греко–римской цивилизации. По контрасту можно заключить, что ко второй группе, названной «евреями», принадлежали люди, говорившие на арамейском или иврите (иногда также на греческом) и в культурном отношении более близкие к иудейскому мировоззрению[517]. Кроме культурной, разницы была, видимо, еще и богословская. Апостолы, явно принадлежавшие к «евреям», не перестали молиться в Храме (2:46; 3:1; 5:12, 21). Однако Стефан, будущий лидер эллинистов, высказывается так, словно Храм утратил значение (7:48–50). Более того, известно, что иудеи того периода расходились по вопросу о том, был ли Иерусалимский храм единственным местом на земле, где можно приносить жертвы Богу. Таким образом, нет ничего невероятного в том, что иудеи, которые придерживались по этому поводу разных взглядов, поверили в Иисуса. Так или иначе, расхождение во взглядах среди иерусалимских христиан привело к финансовому конфликту (как и многие внутрицерковные споры с тех пор), ибо «евреи» (явно бо?льшая группа) пытались склонить эллинистов к согласию, закрыв доступ к общим средствам их вдовам, которые, видимо, всецело зависели от этой поддержки.

Пытаясь справиться с этой проблемой, Двенадцать созывают «множество» учеников (вероятно, технический термин, означавший тех, кто мог голосовать) для решения вопроса. На этом собрании Двенадцать уходят от ясных и простых решений. Хотя они сами принадлежат к «евреям», они не требуют, чтобы эллинисты подчинились или покинули общину. Более того, они отказываются взять на себя распределение общего имущества. Конкретнее, они не хотят, чтобы их втягивали в прислуживание у столов[518] для надзора за справедливой раздачей пищи. Вместо этого они хотят позволить эллинистам иметь собственных лидеров и распределителей общего имущества.

Эта короткая сцена наводит на размышления.

(1) Нигде больше мы так ясно не видим уникальную роль Двенадцати в поддержании целостности обновленного народа Божьего. Они сохраняют koinonia, приняв решение, что эллинисты должны оставаться полноправными братьями и сестрами во Христе.

(2) Принятие предложения Двенадцати говорит о выборе ранней церкви в пользу плюрализма и того, что мы теперь стали называть «иерархией вероучения». Культурные и богословские противоречия, существовавшие в Иерусалиме между «евреями» и «эллинистами», видимо, были расценены как нечто менее важное, чем их общая вера в Иисуса. Большинство веривших в Иисуса очень рано решили, что лучше терпимо относиться к определенным расхождениям в практике и теории, чем разрушить koinonia, основанную на христологии (но см. сноску 23 выше).

(3) Что касается церковной структуры, Иисус не оставил никакого проекта того, как должно было управляться сообщество верующих в Него. К тому времени, которое описывается в Деян 6 (около 36 года?), число верующих увеличилось, и они стали вступать в споры друг с другом. Эти два социологических фактора всегда приводят к необходимости четче определить лидерство. Соответственно, мы узнаем, что семь человек стали руководителями эллинистов. Вероятно, в то же время руководители возникли у еврейской части христианской общины, ибо с того времени Иаков (брат Господа) и старейшины (пресвитеры) появляются как руководители Иерусалимской церкви наряду с апостолами (Деян 11:30; 12:17; 15:2; 21:18). Выбор руководителей в 6:6 происходит в контексте молитвы и возложения рук. Хотя развитие церковной структуры отражает социологическую необходимость, в собственно христианском понимании данный воскресшим Христом Святой Дух управляет церковью таким образом, что основополагающие структурные изменения воспринимаются как воплощение воли Иисуса Христа в отношении церкви.

(4) Как описано в Деян, Двенадцать внесли хорошее предложение, которое было одобрено «множеством» иерусалимской общины. Однако никто из присутствующих на собрании не мог предвидеть, сколь глобальные последствия будет иметь их решение[519]. Удерживая эллинистов в рамках христианской koinonia, иерусалимская община берет ответственность за действия и проповеди лидеров эллинистов. Решение первосвященников и синедриона косвенно распространяло неприязненную терпимость на всех верящих в воскресшего Иисуса, но это не значило, что они стали бы терпеть нападки на Храм со стороны учеников Иисуса, как они не стали бы терпеть такие нападки со стороны других иудеев.

Резюме (6:7) о распространении слова Божьего и обращении священников подготавливает сцену для конфликта, в центре которого оказывается Стефан (6:8– 8:1а). Стефан, самый выдающийся среди эллинистов, вызывает враждебность у посетителей иерусалимской синагоги, в которую ходили в основном иудеи из других земель. Они ведут его в синедрион и выдвигают (ложные) обвинения относительно общего смысла его проповеди. В целом они касаются его слов, направленных против Моисея и Закона, в частности — слов о том, что Иисус разрушит иерусалимское святилище. В своей длинной речи (Деян 7:2–53) в ответ на обвинения по поводу Храма Стефан выразит радикальный смысл своих высказываний в кульминационном утверждении: «Высочайший не живет в рукотворных домах» (7:48).

В Деян приводятся речи Петра и Павла, но ни одна из них не разработана так тщательно, как речь Стефана[520]. Его обзор священной истории от патриарха Авраама до входа Израиля в Землю Обетованную под руководством Моисея и Иисуса Навина привлекает внимание ученых, ибо элементы этого обзора, по–видимому, отражают не стандартное понимание ВЗ. Некоторые даже предположили, что здесь мы видим какие?то самаритянские влияния [521] (ср. миссия в Самарии, которая вскоре будет предпринята эллинистами). Последние стихи поразительно дерзки в устах подсудимого: Стефан обвиняет слушателей в предательстве и убийстве праведника Иисуса, подобно тому, как их отцы гнали пророков. Неудивительно, что эти обвинения довели гнев на Стефана до точки кипения: он был выведен из города и забит камнями (7:54–60). Эта сцена действительно значима, и не только потому, что Стефан был первым христианским мучеником, но и потому, что его смерть в Деян так близка по описанию к смерти Иисуса в Лк. В обоих случаях говорится о Сыне Человеческом одесную Бога (Лк 22:69; Деян 7:56), упоминается молитва о прощении палачей (Лк 23:34а; Деян 7:60), умирающий передает свой дух на небо (Лк 23:46; Деян 7:59). В образе Петра Деян показывают преемственность с целительством и проповедью Иисуса, в образе Стефана показывается преемственность со смертью Иисуса. Как смерть Иисуса не была Его концом, поскольку апостолы обрели Его Дух для продолжения Его деятельности, так и смерть Стефана не была его концом, ибо ее видит юноша по имени Савл (7:58). Он одобряет эту смерть (8:1а), но ему суждено продолжить дело Стефана.

Миссия в Самарии и Иудее (8:1в-12:25)

1. Рассеяние из Иерусалима, Филипп и Петр в Самарии (8:1в-25). В Деян 1:8 был изложен божественный план миссионерства: «Станете свидетелями Моими в Иерусалиме и во всей Иудее и