— Мой капитан, — пропел Синби. — всего тебе доброго.
Радиопередатчик умолк. Молча, с погашенными огнями два корабля двинулись к месту встречи.
Глава 10
Когда-то давным-давно на Новую Европу явился человек из Нормандии и построил себе до на морских утесах. от того места поверхность понижалась постепенно широкими уступами с золотистыми деревьями, с зарослями трав и диких цветов, волнуемых ветром, а потом вдруг резко падала вниз крутым склоном: страна гор, подпираемых плечами небо, которое звенело голосами птиц, эхом глубоких лещин, плеском воды в озерах и водопадах, а на востоке расстилалась безбрежная соленая синева, прерываемая лишь линией горизонта. в те времена материалом для строительных работ ему могла служить только местная древесина и камень; он выбрал их за красоту. Коньки на крыше дома, который он соорудил составлял как бы единое целое с окружающим горным ландшафтом. Внутри расположены были просторные комнаты, обшитые резными деревянными панелями, большие камины, а стропила были подтянуты так высоко, что за частую терялись в тенях под потолком. Из широких окон открывался вид на землю, с которой дом составлял единое целое. На славу удалась постройка этому человеку — как всем, кто считает себя всего лишь маленьким звеном в цепочке поколений.
Но из деревушки Бон Шанс превратилась в огромный город, протянувшийся на сотню километров к югу. Колонистов больше тянуло к долинам, чем к возвышенностям. Хотя при наличии воздушного транспорта добраться до этого места не составляло никакого труда, наследники человека ушли туда, где было богатство и люди. Дом долго стоял заброшенным диким.
Но не особенно страдал при этом. Сильный и терпеливый, он ждал. И, наконец, пришло время, когда его терпение было вознаграждено по заслугам.
Контр-адмирал Моше Петерс, командующий бласт-кораблем «Юпитер», принадлежащий к флоту Глубокого Космоса Всемирной Земной Федерации, опустил позаимствованный на время флайер на посадочную площадку и вышел наружу. Свежий ветер раскачивал ветви деревьев и в близлежащем саду, в небе бежали белые облака, а между ними просвечивали лучи солнца и, падая вниз, танцевали на волнующейся поверхности моря. Он шел медленно — человек небольшого роста, очень прямой в своей униформе, с орденскими планками на груди — и часто останавливался, чтобы полюбоваться открывающимся видом или каким-нибудь цветком.
Из дома, приветствуя его, вышел Гуннар Хейм, тоже в униформе. Но у него она была иной: серый китель с красным кантом вдоль брюк, с геральдическими лилиями на воротнике. Нависнув над гостем подобно готической колоне, он опустил вниз лицо, сильно загоревшее за последнее время, приветливо улыбнулся, и маленькая рука утонула в его огромной лапище.
— Хелло Моше, рад снова видеть тебя! Сколько лет, сколько зим?
— Хелло, — ответил Петерс.
Уязвленный такой холодностью гостя, Хейм выпустил руку гостя и озадаченно спросил:
— Э… что-нибудь не так?
— Со мной все в порядке, благодарю. Чудесный у тебя дом.
— Ну, с ним еще придется повозиться — столько лет в запустении… Но мне он тоже нравится. Хочешь, мы сперва осмотрим сад?
— Пожалуй.
Несколько мгновений Хейм постоял молча, потом вздохнул и сказал:
— О'кей, Моше. Видно, ты принял мое приглашение к обеду не ради того, чтобы просто поболтать со своим старым приятелем по Академии. Если у тебя есть какие-нибудь вопросы, может быть, лучше обсудить их сразу? Довольно скоро сюда приедет еще кое-кто.
Петерс пристально взглянул на него карими глазами, таящими в себе боль, и сказал:
— Да, чем раньше мы покончим с этим, тем лучше.
Они принялись прогуливаться по зеленой траве лужайки.
— Постарайся взглянуть на вещи с моей стороны, — сказал он. Благодаря тебе Земля начала действовать. Мы нанесли алеронам решительное поражение в пограничной зоне, и теперь они просят мира. Прекрасно. Я гордился тем, что знаю тебя. Я нажал на все кнопки, на какие только можно, чтобы добиться назначения на командование кораблем, официально посылаемым Землей с целью узнать, как идут дела на Новой Европе, какую помощь может оказать Земля в ее реконструкции, какой мемориал следует соорудить в память о погибших с обеих сторон — ибо победы достались недешево, Гуннар.
— И что — с твоими людьми недостаточно хорошо обошлись? — спросил Хейм.
— Да, вот именно, — Петерс сделал резкий жест рукой, словно срубая кому-то голову. — Все члены экипажа, получавшие краткосрочный отпуск с корабля, едва добирались до грузового катера, так щедро поили и кормили.
Но… я дал разрешение на эти отпуска с величайшей неохотой — лишь потому, что мне не хотелось делать плохую ситуацию еще хуже. В конце концов… когда мы подлетели к этой планете, опоясанной защитными установками которые не собираются демонтировать — и нашему кораблю, кораблю Всемирного флота указали на какое расстояние он может подойти… Как ты думаешь, какие мысли могли возникнуть у человека, не один год прослужившего в Военном флоте?
Хейм закусил губу.
— Да. Этот приказ вашему кораблю был ошибкой. Я выступил в совете против этого, но голосование решило иначе. Могу поклясться, что ни у кого и в мыслях не было нанести вам оскорбление. Просто большинство считает, что мы должны продемонстрировать свой суверенитет с самого начала. После того, как данный прецедент будет воспринят как надо, мы успокоимся.
— Но почему?
Ярость окончательно ушла, не оставив Петерсу ничего, кроме боли и изумления.
— Эта фантастическая декларация независимости… какие виды вооруженных сил имеются в вашем распоряжении? Ваш флот не может насчитывать больше боевых единиц, чем твой старый капер, да может
