ловкими ударами, но не сумел уберечь спину от окруживших его врагов. Копье сразило его. Он упал на рог дикого ногаса, который подкинул его вверх и растер по земле, когда тот упал вниз.
Люди открыли огонь.
Началась бойня.
Горстка уцелевших горцев мчалась вниз по ущелью. У них не осталось ни одного целого хииша. Молодой терранин стоял над ногасом, который был наполовину изжарен лучом, но все же еще подавал признаки жизни. Он нанес ногасу coup de grace*,[6] но тут же залился слезами и стал блевать. Дидонцы из Ревущего Камня сумели собрать только одно полное единство. Из всех возможных комбинаций они выбрали Стража Северных Врат, который теперь методично лишал раненых жизни.
Все сражение от начала до конца заняло меньше десяти минут.
Прибежала Кэтрин. Она тоже рыдала.
— Столько смертей, столько раненых… неужели мы им не поможем?
Какой-то варвар-рукас шевельнулся. На нем не было ран, видимо, он попал под удар луча стайера, и луч подействовал на него так же, как на человека. Страж Северных Врат приближался, Кэтрин закрыла рукаса своим телом:
— Нет, я запрещаю тебе!
Дидонец не понял ее пиджина, так как только ногас в этом хиише входил раньше в единство Открывателя Пещер. Но ее намерения были совершенно очевидны. Секунду, чуть ли не пожимая плечами, Страж Северных Врат приказал оставшимся рукасам связать пленника.
Затем вместе с людьми, помогавшими чем можно, хииш занялся теми из частей дидонцев Ревущего Камня, которые остались в живых. Боль они переносили терпеливо. У одного крылоса была сломана лапа, другие отделались ранами или ушибами, но, судя по всему, все они были готовы продолжать путь. Никто не высказал вслух желания поскорее покинуть место боя. Никто вообще ничего не говорил. Просто они прошли два-три километра, прежде чем остановились.
В высоких широтах Дидоны ночи в середине лета не только коротки, но и очень светлы. Флэндри шел под сине-черным небом, чуть-чуть подкрашенным серебром — слабыми отблесками зари там, где ионные потоки Вергилия прорывались сквозь верхний слой облачной атмосферы планеты. Света было достаточно, чтобы не спотыкаться. Еще дальше овраги и утесы порождали глубокие тени, которые постепенно растворялись в царившем здесь сумраке. Взобравшись на вершину утеса, нависшего над лагерем, Доминик мог видеть костер, похожий на то разгоравшуюся, то затухавшую искру или на умирающего красного карлика. Звон речных струй доносился сквозь прохладный воздух приглушенно, но чисто. Сапоги Флэндри скрипели по гравию, иногда он оступался на более крупном камне, попавшем под каблук. В кустах издавала трели какая-то неизвестная пичуга.
Из тени появилась Кэтрин. Он видел, как она пошла в этом направлении, отказавшись от ужина, и догадывался, что найдет ее здесь. Когда он подошел ближе, он различил ее лицо — просто белое пятно.
— Ох, Доминик, — только и сказала она. Жизнь под открытым небом приучила ее доверять не только зрению, но и другим чувствам.
— Не следует одной заходить так далеко. — Доминик остановился прямо перед ней.
— Надо было.
— Тогда как минимум берите с собой пистолет. Вы же наверняка умеете с ним обращаться?
— Да. Конечно. Но вряд ли захочу после сегодняшнего дня.
— Но вам приходилось встречаться с насильственной смертью?
— Да, несколько раз. Но сама я не была виновницей этих смертей.
— Мы не спровоцировали эту атаку. Сказать по правде, я ни о чем не сожалею, кроме как о собственных потерях, но даже их мы не должны оплакивать.
— И все же мы шли по земле дикарей, — сказала она. — Возможно, им это не понравилось. У дидонцев чувство территориальной принадлежности развито не меньше, чем у людей. Ну, а может, им понравилась наша кладь. Не было бы ни бойни, ни ран, если б не наш поход.
— Вам придется смириться с последствиями войны, — резко ответила ей его боль. — Ведь сегодняшняя стычка результат вашей драгоценной революции!
Он услышал, как у нее перехватило дыхание. Раскаяние пронзило его.
— Я… я сожалею, Кэтрин, — сказал он. — Не к месту сорвалось. Оставляю вас в одиночестве. Но, пожалуйста, возвращайтесь в лагерь.
— Нет. — Впервые ее голос звучал так тихо, что слов почти нельзя было разобрать. — Я хочу сказать… Позвольте мне остаться здесь еще немного. — Она взяла его за руку. — Но хотя бы из вежливости не покидайте меня. Я рада, что вы пришли, Доминик. У вас есть способность понимать.
«Неужели…» В небе, казалось, заиграли радуги. Они стояли, все еще держась за руки, а потом она, неуверенно засмеявшись, сказала:
— На меня опять нашло. Давайте поговорим о чем-нибудь повседневном.
«Ты достаточно смела, чтобы жить со своими невзгодами, — подумал он. — И так сильна и мудра, что можешь повернуться к ним спиной при первом же случае, если надо будет бороться с нашим общим врагом — Вселенной» — Он ждал чего-то. Ему очень пригодилась бы одна из немногих оставшихся у него сигарет, но он не мог достать портсигар, не потревожив Кэтрин, а тогда она отпустила бы его руку.
— Что ж, — сказал он, чтобы нарушить неловкость молчания, — я думаю, послезавтра мы сможем двинуться в путь. Когда вы ушли, они составили Молнию, Которая Ударила в Дом, — все части этого хииша когда-то комбинировались с теми, которые в свое время входили в состав Открывателя Пещер. Среди прочих причин была и та что этот хииш в памяти сохранил хоть какие-то остатки пиджина. Мы обсудили кое-что. Теперь на возвращение ушло бы больше времени, чем на преодоление остатка пути, и те дидонцы, которые лишились своих частей, могут выполнять простейшие обязанности. Что же до наших парней, то они приобрели недурной опыт пеших переходов. Мы учтем сегодняшние события и будем избегать мест, где засаду нельзя обнаружить сверху. Поэтому, я думаю, мы сможем осилить оставшийся путь.
— Я сомневаюсь, что нас еще раз потревожат, — сказала Кэтрин, к которой, видимо, начинала возвращаться прежняя энергия. — Слухи разносятся быстро.
— Теперь о том хиише, которого мы взяли в плен.
— Да? А почему бы не отпустить беднягу на свободу?
— Потому что… Ну, Молнии не очень нравится, что мы не можем собрать еще хоть одно полное единство. Есть много работ, например спуск грузов на крутых склонах, которые куда легче и безопасней производить, если таких единств хотя бы двое, особенно учитывая, что рукасы — это руки. Кроме того, большую часть времени мы можем иметь в воздухе только одного крылоса. Другой же должен все время оставаться в составе троицы, чтобы вести некомплектных куда надо и принимать решения в тех случаях, когда мы находимся в сложных горных условиях. Одна пара глаз в воздухе — это дьявольски мало.
— Верно. — Кэтрин кивнула, и Флэндри показалось, что он слышит слабый шорох ее волос, которые уже сильно отросли. — Я не подумала об этом раньше — очень силен был шок, но вы правы. — Она опять сжала его руку. — Доминик, уж не думаете ли вы использовать пленника?
— А почему бы и нет? Молнии мысль понравилась. Хииш говорит, что так иногда делалось.
— В экстремальных ситуациях. Но… конфликт… жестокость…
— Выслушайте меня. Я довольно много думал об этом, — сказал Флэндри. — Проверьте мою логику и самые факты. Мы заставим дикого рукаса войти в контакт с ногасом и крылосом, которые входили в состав Открывателя Пещер, — то есть с частями самого сильного и опытного хииша. Под дулом пистолета он согласится. Кроме того, он должен кормиться или же умереть от голода, верно? Один из моих ребят всегда будет сторожить его, чтобы предотвратить нежелательные выходки. Но надо думать, что две трети против одной и так должны пересилить. Мы сделаем этот союз постоянным или почти постоянным — на время путешествия. Таким образом, эмоциональный настрой Ревущего Камня войдет в рукаса быстро и должен держаться крепко. Рискну предположить, что новая личность поначалу будет не слишком умна и даже враждебна, но все равно хиишу придется взаимодействовать с нами, пусть даже и без особой охоты.
— Что ж…
— Нам необходим еще один полностью укомплектованный хииш, Кэтрин! И я вовсе не предлагаю
