слово и нарушите его, она вас никогда не простит.
Несмотря на ваше поведение, вы хороший лидер. Вы именно тот человек, который может возродить эмиграционный поток за такое короткое время. Вам ведь надо информировать, уговаривать, организовывать, действовать. Дайте мне слово, и Кэтрин будет доставлена к вам в моей шлюпке.
Мак-Кормак закрыл лицо руками:
— Слишком неожиданно. Я не могу…
— Ладно, тогда сначала решим несколько практических вопросов, если угодно. Главные детали я уже вам изложил.
— Но я… не могу…
— Кэтрин — ваша женщина, это так, — с горечью сказал Флэндри. — Так докажите же мне, что вы — ее мужчина.
Она ждала у шлюза. Эти часы грызли ее, как стая волков. Флэндри очень хотелось, чтобы их прощание не было омрачено ни этой мукой, ни нервным срывом.
— Доминик? — прошептала она.
— Он согласился, — ответил Флэндри. — Можешь отправляться к нему.
Кэтрин покачнулась. Он подхватил ее и прижал к себе.
— Ну-ну, — неловко успокаивал он, сам на грани рыданий. — Ну-ну, все кончилось, мы победили — ты и я.
Она обмякла. Он еле успел удержать ее от падения.
Держа на руках драгоценный для него груз, он быстро отнес ее в госпитальный отсек, уложил и сделал стимулирующий укол. Уже через несколько секунд на ее лице появилась краска, ресницы дрогнули, зеленые глаза отыскали его лицо.
— Доминик! — крикнула она. Слезы придали ее голосу какую-то резкость. — Это правда?
— Сама увидишь. Эти… только поосторожнее… Я дал тебе минимальную дозу… Нужно, чтобы обмен веществ восстановился.
Она бросилась к нему, все еще измученная и потрясенная. Их руки соединились. Последовал долгий поцелуй.
— Как бы я хотела… — произнесла она ломким голосом. — Я и в самом деле хотела бы…
— Не надо. — Он положил ее голову к себе на плечо. Она сделала шаг назад:
— Ладно. Желаю тебе всего самого лучшего в мире, начиная с девушки, которая будет предназначена только для тебя.
— Спасибо, — отозвался он. — И не беспокойся обо мне. Ты стоила трудов, которые пришлось положить… — «И тех неприятностей, которые еще предстоят». — Не тяни, Кэтрин. Иди к нему.
Она вышла. Флэндри нашел кнопку, которую надо было нажать, чтоб увидеть космическую шлюпку, ожидавшую ее, и встречающих ее техников Мак-Кормака.
Глава 16
Чужие солнца окружали «Персей». Темнота за кормой уже укрыла последние огоньки звезд Империи.
Мак-Кормак закрыл за собой дверь адмиральских покоев. Кэтрин встала. Отдых — сначала под действием снотворного, потом с транквилизаторами и лекарствами, — хорошее питание снова сделали ее прелестной. Она носила серый мерцающий халат, который кто-то одолжил ей, оставлявший открытыми шею и ноги, перевязанный поясом и чувственно обтягивающий тугие формы.
Адмирал встал как вкопанный.
— Я не ожидал увидеть тебя тут, — пробурчал он.
— Врачи отпустили меня, — ответила Кэтрин, — видя, в каком хорошем состоянии я встречаю счастливые новости. — Улыбка дрожала на ее лице.
— Что ж… Да, — продолжал он деревянным голосом, — мы действительно стряхнули их разведчиков, которые травили нас, весьма ловким маневром, предпринятым в этой туманности. Теперь, в этом неизученном космическом пространстве, им никогда нас не отыскать. Да они и сами не захотят, я уверен. Было бы слишком рискованно посылать силы, которые нужны им самим, чтобы разобраться с нами в этих далеких-далеких краях. Нет, мы покончили с ними навсегда. Разве… если решим вернуться.
Пораженная, Кэтрин воскликнула:
— Ты не можешь! Ты дал слово!
— Я знаю. Не скажу, что не мог бы… если… Нет, не бойся. Я не вернусь. Флэндри был прав, черт бы его побрал, мне понадобились бы союзники, а им пришлось бы пообещать нечто, из-за чего Империя может рухнуть. Будем надеяться, что одна угроза моего возвращения заставит их управлять Империей лучше… Там, у них…
Ее резкая реакция заставила его понять, сколько еще нужно ждать, чтобы вернулась ее прежняя сила.
— Дорогой, неужели даже в такой час ты можешь думать только о политике и сражениях?
— Прости, — ответил он. — Никто ведь не предупредил меня, что ты придешь. А я был страшно занят.
Она потянулась к нему, но объятие не состоялось.
— Так занят? — спросила она.
— Что? Что ты хочешь этим сказать? Слушай, тебе не следует так долго быть на ногах. Давай сядем. И… э-э… нам следует решить, как переделать нашу спальню…
Она на мгновение прикрыла глаза. Когда она их открыла, то уже овладела собой.
— Бедный Хью, — сказала она. — Ты же тоже боишься до полусмерти. Я даже не предполагала, что это может нанести тебе такую глубокую рану.
— Что за чушь, — бормотал он, увлекая ее к кушетке.
Кэтрин сопротивлялась, так что его руки невольно сомкнулись на ее талии. Обняв его рукой за шею и прижавшись лицом к груди, она сказала:
— Погоди. Мы пытаемся убежать от мыслей о том, что с нами случилось. О том, чем я могу быть для тебя после всего, что со мной происходило. О том, что осталось несказанным между мной и Домиником, даже если б это включало… но я клянусь, этого не было.
— Я не сомневаюсь в тебе, — бормотал он, прижимаясь к ней губами.
— Нет, ты слишком честен, чтоб не заставить себя поверить мне и попытаться восстановить то, что у нас было прежде. Бедняга Хью, ты боишься, что не осилишь этого.
— Ну… ассоциации всякие, и все такое… — Обнимавшие ее руки, казалось, закаменели.
— Я помогу тебе, если ты поможешь мне. Мне это необходимо не меньше, чем тебе.
— Я понял, — сказал он, уже гораздо мягче.
— Нет, ты не понял, Хью, — ответила она серьезно. — Я поняла правду, когда поправлялась — одна, без всякого дела, не делая ничего, только думая, думая, пока наконец не засыпала и ко мне не приходили сны. Я почти изжила то, что случилось со мной во дворце, и стала почти прежней. И я сумею излечить тебя от этого. Но ты должен помочь мне излечиться от Доминика, Хью.
— О, Кэтрин, — шепнул он ей прямо в волосы.
— Мы попробуем, — тоже шепотом ответила она. — И мы добьемся. Хотя бы частично, хотя бы для того, чтобы жить. Мы просто обречены это сделать.
Вице-адмирал сэр Илья Херасков разворошил бумаги, которыми был завален его стол. Их шелест разнесся по всему кабинету. Висевший за столом экран сегодня изображал Сатурн.
— Так, — сказал он. — Я занимался вашим отчетом и другими относящимися к нему документами весьма интенсивно с тех пор, как вы изволили прибыть домой. Вы весьма занятный молодой человек, капитан.
