Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение

ГОСПОДА. В последний день ГОСПОДЬ «будет един и имя Его — едино» (Зах 14:9). В соответствии со сквозным сюжетом Двенадцати пророков, возвышение ГОСПОДА завершается возведением Храма в Иерусалиме. У Иерусалима нет будущего, отдельного от ГОСПОДА, но и величие ГОСПОДА полностью зависит от благополучия жителей города, о которых Он ревнует. В последних книгах все более отчетливо начинает звучать тема покаяния, послушания и надежды. Иначе и быть не может, поскольку мир очень тесно связан с ГОСПОДОМ, ведущим Израиль через все потери к благополучному будущему. Все эти темы появляются уже в традиции, связанной с Моисеем, а затем с Иисусом Навином, книга которого открывает пророческий раздел Библии:

Только будь тверд и очень мужествен, и тщательно храни и исполняй весь закон, который завещал тебе Моисей, раб Мой; не уклоняйся от него ни направо ни налево, дабы поступать благоразумно во всех предприятиях твоих. Да не отходит сия книга закона от уст твоих; но поучайся в ней день и ночь, дабы в точности исполнять все, что в ней написано: тогда ты будешь успешен в путях твоих и будешь поступать благоразумно. Вот Я повелеваю тебе: будь тверд и мужествен, не страшись и не ужасайся; ибо с тобою ГОСПОДЬ Бог твой везде, куда ни пойдешь

(Ис Нав 1:7–9).

Вера в полное подчинение исторических событий воле ГОСПОДА сохраняется во всех пророческих книгах, вплоть до последнего призыва пророка Малахии соблюдать заповеди Торы (Мал 4:4) и верить в благополучное будущее (Мал 4:5–6).

Глава 20. Писания

Третья часть еврейского библейского канона — Писания. Это название, по–видимому, отражает (а) осознание того, что иудаизм превращается в религию книги в неблагоприятных исторических условиях; (б) признание того, что редакторы и переписчики этих свитков в большинстве своем были книжниками, хранившими древние традиции и комментировавшими их.

Мудрецы были основной социальной группой того периода. Они всячески заботились о благочестии, их богословские взгляды были близки девтерономической традиции, они были тесно связаны с основными религиозными и государственными институциями и имели непосредственное отношение к священным текстам, хранили и комментировали их. Именно на этой группе фокусируется социальный анализ текста Писаний. Несмотря на то, что жанровое и содержательное разнообразие текстов не позволяет создать простой и последовательной реконструкции «движения мудрости» послепленного периода, тем не менее ясно, что мудрецы оказали колоссальное влияние на все сферы жизни, особенно на формирование общины книги

(Morgan 1990, 55).

Перечень книг, составляющих раздел «Писания», дает прекрасную характеристику иудаизма, нашедшего отражение в этой третьей части канона.

История создания книг, вошедших в раздел «Писания» до последнего времени вызывает много споров. Даже по поводу времени канонического оформления этого раздела нет единого мнения. Традиционно кодификацию связывают с деятельностью «собора в Ямнии (Явне)», но сегодня ученые сомневаются не только во времени и характере деятельности этого собора, но и в историчности самого события. Процесс признания этих книг нормативными отражал определенную нестабильность в еврейской общине. Так, греческий перевод книг, входящих в раздел «Писания», в отличие от Торы и Пророков очень свободен, точнее сказать, следует совершенно другой текстуальной традиции, нежели еврейский канонический текст. Подобная вариативность свидетельствует о достаточно вольном обращении с текстом этих книг, из чего следует, что они не обладали тем же догматическим авторитетом, что и Тора Моисея (об этом см. Втор 4:2; 12:32). Более того, книгам третьего раздела Библии чужда строгость писаний Моисея. Текст создавался и передавался в тех условиях, когда обстоятельства требовали от еврейской общины максимальной гибкости и высокой степени творческого воображения.

Третья часть канона, без сомнения, отличается пестротой состава. Тем не менее к ней следует относиться как к значительному явлению творчества в рамках канона. В качестве наиболее интересных из известных мне исследований можно было бы назвать работу Донна Моргана 1990 года Между текстом и общиной: Писания в канонической интерпретации (D. Morgan Between Text and Community: «Writings» in Canonical Interpretation), которую я всячески рекомендую читателям. Морган говорит о трех особенностях этой части.

1. То, что я характеризовал как «пестроту состава», Морган справедливо называет многообразием. Книги третьей части действительно отличаются жанровым и тематическим разнообразием, отражая все многообразие иудаизма. Традиционный взгляд на иудаизм периода Второго Храма, — пожалуй, наиболее поддерживавшийся христианским богословием, — представлял его как «нормативный иудаизм», созданный в результате законнической реформы Ездры. Иными словами, это религия «Закона», не представляющая для христиан интереса. Однако со временем стало очевидно, что иудаизм в период зарождения христианства был очень живым, сложным по составу и обладал огромным интерпретатарским потенциалом. Именно поэтому создатели «Священного Писания» того периода стремились сделать его воплощением присущего иудаизму многообразия (Stone 1980). (Так обстоит дело и с Торой, которая несет в себе следы многообразия. Только в данном случае в единое Моисеево предание были вплетены голоса разных традиций.) Изучая тексты третьей части еврейского канона, читатель может увидеть, что каждое произведение, вошедшее в это более или менее нормативное собрание, содержит традиции и интерпретации, имевшие важное значение для той или иной части находившейся в процессе становления общины. Судя по всему, запечатленные в текстах идеи воспринимались их авторами и редакторами настолько серьезно, что ни при каких обстоятельствах не могли быть опущены. Получившееся в итоге собрание объединило самые разные тексты, являясь своего рода демонстрацией плюрализма мнений в иудейской среде того периода.

2. Морган прекрасно продемонстрировал диалогическую преемственность текстов Писаний по отношению к традициям Торы и Пророков. Эта диалогическая преемственность очень важна, поскольку, по мнению Моргана, пиетет по отношению к древней традиции — единственное, что объединяет книги третьей части:

Говоря о герменевтических методах, применяемых в текстах Писаний по отношению к текстам Торы и Пророков, невозможно выделить какой–либо общий подход, который бы разделялся всеми и стал преобладающим. Представители всех течений и групп, существовавших внутри иудаизма в послепленную эпоху, старались понять, что именно позволяет сохранить веру в трудные времена. Ответ на этот вопрос все они искали в тексте Торы и Пророков, однако каждая из группировок предлагала свою социальную и богословскую интерпретацию этих текстов. Общим было только очень серьезное отношение к авторитету основополагающих текстов.

Хотя мы полагаем, что функция и смысл книг из раздела «Писания» проясняются, если рассматривать их как коллективный ответ еврейской общины того периода на учения Торы и Пророков, вместе с тем надо помнить о том, что в объединении этих текстов нет никакой концептуальной системы. Иными словами, нет ни «системы», ни герменевтической парадигмы, подходящей для этих текстов. В них всегда находится нечто, не вписывающееся в строгие рамки системы, разрушающее все наши попытки синтезировать и