Поскольку в этот миг взошло Любезно солнце и по даме Скользнуло беглыми лучами. Гильем, хотя узрел лишь малость Сокровища — Амора шалость, — Возликовал в душе, столь славен Был signum salutis[310] и явен. Фламенка, с. 70–72,72—75,79–80
ПЕСНЬ О КРЕСТОВОМ ПОХОДЕ ПРОТИВ АЛЬБИГОЙЦЕВ
Часть первая, написанная клириком Гильемом из Туделы * * * (Начало Крестового похода) ЛЕССА 2 Мои сеньоры! Эта песнь писалась для людей… Живой александрийский стих был образцом для ней, Чтоб мог ее пересказать сказитель-грамотей. Начнем же. Ересь поднялась, как гад со дна морей (Господь ее да поразит десницею своей!), Попал весь Альбигойский край в охват ее когтей — И Каркассонн, и Лорагэ. Легли по шири всей — От стен Безье до стен Бордо — следы ее путей! К неложно верящим она пристала как репей, И были там — я не совру — все под ее пятой. Сам папа римский сник от бед и потерял покой, И весь его богатый клир охвачен был тоской, Ведь ересь с каждым днем росла, являя облик свой. Немало пастырей святых отправилось на бой С Великой ересью! И все пошли туда толпой… Цистерцианский орден был там первой головой. Там проповедовал Осма (старик, прелат святой), А супротив болгарин был, поклонник веры злой, На каркассоннских площадях перед толпой людской. Из Арагона сам король там был со свитой всей, Но удалился он, едва почуял смысл речей, И о коснеющих во лжи, узнал он гонор чей, Послал в Ломбардию письмо — в Рим, для святых властей. Скажу, коль Бог благословит, что эти люди злей, Чем яблоко грызущий червь, гнилых плодов гнилей, Ведь слышим мы уже пять лет их непотребный лай. Совсем у Господа от рук отбился этот край! Чем в схватке яростней глупцы, тем ближе бездны край, Ведь им, пока идет война, не будет, так и знай, Пощады на земле. ЛЕССА 4 Аббат цистерцианцев (тот, кого Господь любил), Носивший имя брат Арнаут, опорой братьям был (Тем, что отправились пешком или на мулах пыл Сбивать с упорствующих в лжи и с тех, кто в ересь впал). Но хоть словами каждый брат упрямцев побивал, Сей люд свою неправоту ни в чем не признавал! Пейре де Кастельно тогда Господень путь привел В Прованс, где он своим трудам последний счет расчел С Тулузским графом и того от Церкви отлучил, Ведь граф соседей разорял и грабежи чинил. Но графский конюший один все в темноте бродил И, сердцем злобу возлюбя, от графа милость ждал. Он свой предательский кинжал прелату в бок всадил, Убил де Кастельно, затем, дурных наделав дел, Избрал убежищем Бокэр, лен графа и удел. Но перед смертью к небесам всё руки возводил Благочестивый Кастельно и Господа просил, Чтоб неразумному слуге тот смертный грех простил; И перед Богом и людьми убийство отпустил. Он причастился, лишь петух вновь утро возвестил; Его душа слетела с уст, лишь край небес зардел, — И всемогущий наш Господь ее в раю призрел. Над мертвым телом в Сен-Жиле всю ночь огонь горел, И на святых похоронах весь клир молитвы пел. ЛЕССА 5 Когда известье, что легат заколот, в Рим пришло, То папа чуть не умер сам, узнав про это зло, Печаль, испытанную им, представить тяжело. К святому Якову воззвал, оставив все дела, Святейший папа — и к Петру, чья в раке плоть была, — И для анафемы свечу возжег, взяв со стола. Цистерцианец брат Арнаут, чье сердце горе жгло, Там был, а также латинист и клирик мэтр Мило, Двенадцать кардиналов вкруг, склонив в тоске чело. Там и подписан был указ, на деле злой зело, По коему людей, что кур, взрезали на земле — И знатных девушек, и дам! Уж не найти в золе От них ни юбки, ни плаща, ни броши, ни колье От стен далекого Бордо до башен Монпелье,
