«бедный папочка», похмеляла юбиляра с ложечки, как тяжело больного, а я бессильно лежал в кресле, дверь распахнулась, грохнув о стену, и в номер ворвались разъяренные спасатели. Опухший Коляныч, как перчатку, швырнул в лицо Аристову телеграмму со срочным вызовом в Москву, подписанную министром МЧС.
- Мы к тебе… А ты нас… - только и смог вымолвить он.
Я едва успел подивиться тому, как непривычно Каляныч смотрится без наездницы на плечах, а нас уже начали бить. Меня схватили за грудки и вырубили первым же ударом, а эмчеэсовцы все-таки не эсэсовцы и лежачих не бьют. Гена же попытался оказать сопротивление - и, несмотря на истошное Оленькино заступничество, получил по полной мордобойной программе.
- Ладно, хватит, - приказал Коляныч. - А то он до следующей годовщины не доживет!
Спасатели, прихватив недопитые вечор бутылки, удалились. Внизу их уже ждал автобус.
И вот, когда Оленька, всхлипывая, обрабатывала специальными жидкостями аристовские синяки, а я рассматривал порванную рубашку, зазвонил телефон. Забыв от пережитого про все инструкции, она схватила трубку:
- Алло! Нет, Геннадий Сергеевич подойти не может… Он нездоров. Ничего страшного, просто несчастный случай… Перезвоните позже… Я? Я - Оленька… А вы кто?
- Кто это? - взревел Гена, вскакивая и чуя неладное.
- Какая-то Галина Дорофеевна!
И хотя Галина Дорофеевна даже на сверхзвуковом истребителе могла очутиться в Майами не раньше чем через четыре часа, уже через двадцать минут срочно вызванное такси увозило рыдающую Оленьку в международный аэропорт.
А еще минут через сорок появилась Катерина, свежая и невинная, как дуновение бриза.
- Боже, что тут случилось? - всплеснула она руками. - Я вызову полицию!
- Где ты была?! - заорал я, испепеляя ее одним глазом (второй подзаплыл).
- Я? Я летала с Брайеном смотреть место для прыжков… Вы спали, он меня и попросил. А где Оленька?
- Это ты сказала им, что Геннадий звонил министру?
- Я? Что я, ненормальная! Я только похвасталась, что он живет с ним в одном доме… Я же не думала…
- Стерва-а-а!
…На следующий день я провожал Гену в аэропорту. На его мужественном лице наклеек было больше, чем на чемодане. Сам я нацепил темные очки.
- Спасибо за отдых! - буркнул он.
- Извини, что так вышло…- проблеял я, чувствуя, как кредит АЛКО-банка подергивается туманом неизвестности.
- Да ладно… Как ты думаешь, почему Галина Дорофеевна не перезвонила?
- А почему ты ей не перезвонил?
- А что я ей скажу? Не умею я врать…
- Тогда скажи, что после конференции тебя уговорили полетать, и при посадке подломилось шасси. По-моему, убедительно…
- Ага, и тормозил я мордой по бетонке…
- Примерно.
- А про Оленьку? Может, сказать, что она случайно в номер зашла?
- Ну конечно! В Майами русским девчонкам больше делать нечего, как в номера к летчикам заходить! Скажешь: она официальный переводчик конференции и ее прислали вместе с доктором, чтобы переводить при оказании медицинской помощи.
- В номере?
- А где еще - в морге?
- Думаешь, поверит?
- Если любит, поверит!
- А Катька? - вдруг забеспокоился он.- Она ведь, стерва, все нарочно устроила. Она все может - позвонить Галине Дорофеевне или даже факс прислать… Ты мне сам рассказывал!
- Не волнуйся, при первой же попытке я удавлю ее телефонным проводом!
- Смотри! Она же настоящая стерва. Бросил бы ты ее!
- Брошу,
- Нет, я серьезно… Я не хотел тебе говорить… Но ты понимаешь, Оленька мне жаловалась, что Катька к ней приставала…
- В каком смысле?
- В каком… В прямом. Она говорила, что мужики ее вообще не интересуют - она с ними только ради денег. А на самом деле ей еще со школы нравятся длинноногие брюнетки с маленькими титьками.
- Так и сказала?
- Так и сказала…
- Вот сука!
- Брось ее…
- Ты еще до Москвы не долетишь, а я ее брошу…
- Слушай, а с чего начать… Галине Дорофеевне?
- Начни с выполнения супружеского долга… Прямо в прихожей!
- Смешно сказал, - улыбнулся Гена, и у меня снова появилась надежда вырвать кредит у «АЛКО- банка».
…Катерину я застал в убранном номере. Она сидела на диване и накручивала телефонный диск. Я вырвал у нее аппарат и с размаху ударил по лицу так, что она пискнула.
- Поняла, за что?
- Поняла, - прошептала она.
- Если ты позвонишь Аристову домой и не дай Бог что-нибудь скажешь его жене, тебе конец. В прошлом году здесь акула сожрала девицу. Во всяком случае, ни ее, ни акулу так и не нашли. Поняла?
- Поняла, - кивнула Катерина и улыбнулась разбитыми губами.
- Спим в разных комнатах! - приказал я. - Если хочешь, могу вызвать для тебя проститутку - брюнетку с длинными ногами и маленькими титьками!
- Как скажешь, Зайчуган…
17. ЛЕДЫШКА
Утром, когда я зашел в ее комнату, Катерина старательно зашивала мою разодранную рубашку, выброшенную вечером в мусорное ведерко.
- Прости меня! - еле слышно проговорила она.
- Никогда. Дай сюда иголку!
- Зачем?
- Дай!
Она нагнулась, перекусила нитку и протянула иголку. Я взял теплое жальце, попробовал пальцем острие и выкинул в окно.
- Почему? - удивилась она.
- Не твое дело. Когда-нибудь поймешь.
- Я понимаю: мы расстаемся. Ты меня теперь обязательно выгонишь. Аристов для тебя важнее. Но я хочу, чтобы мы расстались друзьями. Конечно, я много о тебе знаю, но ты можешь быть абсолютно спокоен…
- А я и так абсолютно спокоен. Это ты теперь переживай и оглядывайся!
