обратилась я к водителю.
Он притормозил недалеко от церкви, Илья вышел и расплатился, что меня удивило. Я решила, что, взглянув на дом, мы через пять минут вернемся в машину. Но возражать не стала.
Мы шли рядом, иногда касаясь локтями друг друга, и мне вдруг захотелось взять его за руку. Я прикидывала, как он отнесется к этому, и еще не успела додумать свою мысль, когда Илья сказал:
– Держись за мою руку.
– Меня это напрягает, – буркнула я.
– Наша прогулка?
– Твои слова.
– Просто я решил, что по брусчатке тебе идти неудобно.
– Да? Ты меня успокоил, – я ухмыльнулась, но за руку его брать не стала и даже отодвинулась подальше.
Наконец мы вышли к дому. Стоя на противоположной стороне улицы, Илья с интересом его разглядывал.
– Что скажешь? – спросила я.
– Он купил его пять лет назад?
– Да.
– Откуда эти сведения?
О том, что мы с Володей проникли в квартиру Ильи, я, по понятным причинам, тоже не рассказала и теперь гадала, что ответить.
– Сведения надежные, – сказала сердито.
– За последние пять лет цена на недвижимость в центре выросла почти вдвое, так что, если у него не было денег на реставрацию, он мог продать дом с большой выгодой для себя.
– Выходит, у него были другие планы.
Илья подошел к калитке и попытался ее открыть.
– Не мучайся. Она заперта, – сказала я.
– Замка нет, значит, заперли ее с той стороны.
– Или вообще заколотили.
– Какой в этом смысл?
– Игорь не хотел, чтобы по участку бродили все, кому не лень. Если калитка все-таки заперта, значит, есть еще одна калитка, иначе как вышел тот, кто эту запер?
– Хороший вопрос, – кивнул Илья, и мы отправились вдоль забора.
Никакой калитки мы не обнаружили. Сзади забор упирался в стену дома, фасад которого выходил на центральную улицу. Слева вплотную к забору стоял металлический гараж, давно не крашенный и, скорее всего, брошенный за ненадобностью. Возле гаража валялись какие-то ящики и прочий хлам. Илья взгромоздил один ящик на другой и полез на крышу гаража. Ящики зашатались под его весом, и я ожидала, когда они рухнут вместе с ним, но он ловко подтянулся на руках и вскоре уже сидел на крыше, поглядывая на меня.
– Мне тоже лезть?
– Если хочешь.
Конечно, я полезла, Илья протянул мне обе руки, и подъем особых трудностей не вызвал.
– Придется прыгать, – сказал Илья, глядя вниз, туда, где буйно росла крапива и торчали гнилые пни.
– Смотри, не сверни шею.
Он спрыгнул и через мгновение принял меня в свои объятия. Чуть покачнулся, когда я упала ему на грудь, и довольно долго не разжимал рук. Я решила воспользоваться ситуацией и прижалась к нему теснее, устроив голову на его плече.
– Ты не задремала? – спросил он тихо.
– Я предалась мечтам.
– О чем твои мечты?
– Попробуй догадаться.
– Мне это не под силу.
– А сам ты чем занят?
– Борюсь с желанием.
Он все-таки разжал руки, а я вздохнула.
– Ну вот, все хорошее всегда слишком быстро кончается.
Илья засмеялся и направился к дому, но тут же вернулся и взял меня за руку. Пробираться в зарослях было непросто. Возле дома крапива вымахала на полтора метра вверх. Я взглянула на калитку, она была заперта на железный засов.
– Странно, – подумала я вслух. Илья ничего не ответил, хотя на засов внимание, безусловно, обратил. – Вход заколочен. Так же, как и окна. Зря мучились, – вздохнула я.
– Крапива примята, – сказал Илья.
– Это наши следы.
– В том месте мы не проходили.
Он пошел вдоль стены и скрылся за углом. Я с опаской последовала за ним. С той стороны дома была еще одна дверь. В отличие от фасадной, эта была не заколочена. Новая железная дверь, выкрашенная коричневой краской. Запиралась она на навесной замок, но в настоящий момент он лежал рядом на горке битого кирпича. Илья потянул за металлическое ушко, куда вставлялся замок, и дверь со скрипом открылась.
– Прошу, – улыбнулся он.
– Что-то мне уже не хочется, – покачала я головой.
– Тогда жди здесь.
– Что ты надеешься там найти? – недовольно спросила я.
– Ничего, – ответил он удивленно. – А ты?
Решив не отвечать, я шагнула в дом. После яркого дневного света в первый момент мне показалось, что в доме очень темно. Я замедлила шаги, ожидая, когда глаза понемногу привыкнут к мраку. Илья подошел, взял меня за руку, и мы начали осторожно пробираться вперед. Под ногами была земля, впереди арка, за ней просторная комната. Слева я разглядела лестницу, точнее, то, что от нее осталось. Деревянные ступени давно сгнили, сверху сквозь дыры в крыше падал свет. Я огляделась. На стене красной краской была нарисована пентаграмма, рисунок оказался старый, он едва угадывался. На полу остатки костра. Я поежилась и не сразу поняла причину своего беспокойства.
– Запах, – вдруг сказал Илья, и я подумала: «Ну, конечно. Запах…» – На второй этаж подняться невозможно, – добавил он. – По крайней мере, по этой лестнице. – И шагнул вперед, в темноту.
Но темнота не была абсолютной, и через минуту мы оба замерли. Я хотела закричать, но лишь сдавленно ахнула. Одна из поперечных балок, поддерживающих потолок, обнажилась, через нее была перекинута веревка, она кончалась петлей, на которой висело тело. В первое мгновение и тело, и веревка, и даже перекладина показались мне не настоящими, я даже подумала, что это игра света и тени или мое воображение. И только через несколько секунд пришло понимание: я вижу то, что вижу. Разлагающееся тело с невероятно страшным лицом, ноги почти касались кучи кирпича, верхний кирпич был чуть сдвинут, как будто его задели ногой в светлом замшевом ботинке. Я смотрела на этот кирпич и ждала, что он сейчас упадет, и удивлялась, почему этого не происходит. Я так пристально, так внимательно разглядывала этот кирпич, потому что боялась поднять глаза и еще раз увидеть все остальное. Я перевела взгляд на Илью. Он стоял рядом и хмурился, как будто решал сложную задачу, которая ему никак не дается.
– Записка, – сказал он, и я не сразу поняла, что он имеет в виду. Он кивнул, мне пришлось поднять взгляд, и я увидела листок бумаги, который держался на пуговице рубашки покойника. На листке было напечатано большими буквами: «Прости». Всего одно слово. – Это Игорь, – произнес Илья, я не поняла, к чему его слова относятся: к тому, что это его труп перед нами, или к записке. Я согласно кивнула, что бы он ни имел в виду. – Почему он это сделал? – спросил Илья, наверное, как и я, он просто не знал, что сказать.
