– Хорошая новость, – кивнул он, приглядываясь ко мне.
– Еще не знаю… – Теперь я улыбалась увереннее, продолжая гадать, Гром это или нет. – Может быть, мы познакомимся? – предложила я.
– Может быть, – кивнул он и тоже широко улыбнулся. – И как тебя зовут?
Как же мы с Леркой забыли об имени? Впрочем, какая разница.
– Таня, – ответила я, прибавив к собственному имени лишнюю букву.
– Серьезно? – Он вроде бы удивился. – Совершенно тебе не подходит. Я бы на твоем месте придумал что-нибудь экзотическое. Эсмеральда, к примеру. Или Лола, на худой конец. Правда, в кино она была рыжая. Впрочем, это не проблема.
Я замерла, приоткрыв рот. На что он намекает? На рыжую Эсмеральду? Так он… Господи, он убийца, убил ее и даже не боится, что разоблачат, так и говорит: да, мол, убил. И тебя убью.
– Что с тобой? – спросил он сочувственно. – Душно?
– Нет, все нормально, – вздохнула я, призвав себя к порядку. Намекать он может лишь в том случае, если меня узнал. Узнал или нет? – Мы раньше не встречались? – спросила я. – Возможно, – кивнул он.
– Вы не назвали своего имени…
Его имя я так и не узнала. От ближайшего столика отделился молодой человек очень неприятной наружности и, не обращая внимания на парня из «Мерседеса», обратился ко мне с пакостной улыбкой:
– Сколько? – Я попыталась сообразить, что ему от меня надо, на это ушло время. – Сколько? – повторил он.
– В чем дело? – сурово поинтересовалась я.
– Молодой человек интересуется, во сколько ему обойдется желание тебя трахнуть, – пояснил парень из «Мерседеса».
– Ты что, спятил? – спросила я, сама толком не зная, к кому обращаюсь. – Убирайтесь отсюда… оба.
– Похоже, она не шлюха, – пожал плечами тип из «Мерседеса» с таким видом, точно данное обстоятельство очень его забавляло.
– Да неужели? – хмыкнул подошедший парень, извлек из кармана стодолларовую банкноту и бросил на стол.
В первое мгновение я хотела зареветь от обиды, так безобразно еще никто в жизни себя со мной не вел, но тут мне в голову пришла вполне здравая мысль: парень вовсе не жаждет меня оскорбить, он просто выполняет свою работу. Ну конечно, он из «витязей», убедился, что мы с Громом познакомились, а теперь провоцирует скандал, чтобы Гром выступил в роли моего защитника. Что-то Громов не торопится.
Я посмотрела на парня, взгляд его словно приглашал к действию, я встала, сгребла банкноту, плюнула на нее, а потом прилепила ее на его лоб. Согласна, это малоприятно, пусть внесет в счет лишнюю сотню, Леркин бюджет это выдержит. Парень побагровел, наблюдая за тем, как банкнота, отлепившись от его лба, плавно опускается на пол, поднял ее, сунул в карман, потом сгреб меня за куртку и замахнулся. А я, конечно, завизжала. Парень из «Мерседеса» с интересом наблюдал эту сцену, но даже не шелохнулся. Кулак стремительно приближался к моей физиономии, я закатила глаза и собралась скончаться, но тут из-за соседнего стола подскочили сразу двое мужчин. Один схватил меня в охапку, а другой заехал в ухо моему обидчику. Тот взревел медведем и ответил ударом на удар. К нему на помощь бросились товарищи, но и мои спасители недолго оставались вдвоем. Через пять минут столы были перевернуты, и в ресторане развернулась настоящая баталия. Из-за ажурных перегородок за ней с азартом наблюдали посетители, а некоторые даже приняли живейшее участие. Дамы визжали, а я, привалившись к стене, таращила глаза, гадая, чем все это кончится. Парень из «Мерседеса» по-прежнему сидел на своем стуле, покачивая ногой, иногда ловко уворачиваясь от пролетающих предметов.
Битва длилась недолго и была прервана мощным рыком:
– Замрите, уроды…
Я нашла глазами рычащего, им оказался мужчина лет тридцати, он стоял возле одной из кабинок и, судя по лицу, сильно гневался. К нему, ища защиты, прижималась девица восточного типа в атласном платье. Вьетнамка, сообразила я.
– Мать вашу… – взревел мужчина, сообразив, что его предыдущие слова в душах дерущихся откликов не нашли. Он поднял руку, в которой держал пистолет, и пальнул для острастки. Это подействовало. Мужчины втянули головы в плечи и замерли. – Я сколько раз повторять должен, – гневался новоприбывший, не выпуская из рук оружия. – Хотите кулаками помахать, двигайте на улицу. В заведении должен быть порядок, здесь культурные люди отдыхают.
Враждующие вздохнули и принялись расставлять мебель. Едва я собралась поздравить себя с тем, что все благополучно закончилось, как мужчина, все еще с вьетнамкой под руку, прошел на середину зала и сурово поинтересовался:
– Чего не поделили?
Взоры всех присутствующих устремились ко мне. Стало очень тихо, или у меня уши заложило. За спиной мужчины вдруг возник Сашок и принялся тыкать в него пальцем, отчаянно гримасничая. Зря старался. К тому моменту я и без его ужимок поняла, что мужчина, расхаживающий под руку с вьетнамкой, и есть Громов. Он тоже смотрел на меня. Признаться, ничего похожего на зарождающуюся страсть в его взгляде я не уловила. Он освободил свой локоть от подруги, сделал шаг в нашем направлении и перевел взгляд на парня из «Мерседеса», который по-прежнему сидел на своем стуле без малейших признаков волнения.
– Девка твоя? – спросил Громов. Тот равнодушно покачал головой. Гром приблизился, выражение его физиономии не предвещало ничего хорошего. Для меня, разумеется. – Где Вовка? – заорал он. – Сколько раз твердить, шлюх в заведение не пускать.
Вот тебе и познакомились.
– Я просто ждала своего парня, – поспешно заговорила я, – а эти типы пристали.
