природе нет, если верить бумагам. Значит, скорее всего, любовник. Найдем гадалку, зададим вопросы и, может, узнаем, кто нам мозги пудрил. С библиотекарем я тоже разговаривал. Она не в состоянии объяснить, как могла выдавать книги умершему человеку. О том, что Платонов умер, она не слышала. Рассказала ей о нем коллега, которая уже на пенсии, старик всегда присылал за книгами кого-то из родственников. Глухонемой пришел после телефонного звонка. Если учесть, что книги на дом не выдают, некоторая расхлябанность вполне понятна. Сейчас она дома пьет валерьянку и грозится больше не подпускать граждан к книгам без документов на пушечный выстрел.
– Но все это по-прежнему мало что объясняет, – встревожилась я. – Допустим, гадалка и ее любовник, или кем он ей там приходится, водили нас за нос, запугивали… Но зачем? Ольга и Людмила погибли в результате несчастного случая, хотя, возможно, покончили жизнь самоубийством. Горбовский убит. Но что они-то от этого выгадали?
– Кстати, о Горбовском. Мы проверили в городе всех, у кого мог быть столь редкий яд. Некто Сафронов несколько лет жил в Южной Америке, работал шофером при посольстве, но дядька, говорят, с приветом. Увлекался всякой чертовщиной и вполне мог привезти яд. Так его бывшая жена утверждает, правда, она его не жалует.
– Ты с ним разговаривал?
– Нет. Он умер полгода назад от сердечного приступа. Может, в точности от такого, как Горбовский. А теперь самое интересное, на мой взгляд. Несколько лет назад Горбовский работал с известным врачом Латуниной, он по профессии тоже врач, Подгорная трудилась медсестрой, а дочь Платонова и Сафронов были их пациентами. Жена Сафронова говорит, что крыша у него конкретно съезжала, везде черти мерещились. Дочь Платонова за границей почувствовала себя значительно лучше. Разгадку следует искать в бывшем медицинском центре «Гиппократ».
– Латунина умерла, – заметила я. – Я недавно разговаривала с ее дочерью.
– Ничего. У нас есть гадалка.
– Ты думаешь, это какие-то опыты над людьми? – не выдержала я.
Олег растерялся.
– Не знаю. Как говорится, поживем – увидим. Главное, дело сдвинулось с мертвой точки.
– Нет никакого дела, – усмехнулась Анна. – Поболтаете с теткой, она нас даже вспомнить не сможет, у нее народу как грязи. Дом она через агентство сдала, ты сам сказал. Значит, за психа, что там поселился, не отвечает. И чем ты ее достанешь?
– А ты что предлагаешь? – разозлилась я. Она отвернулась и стала смотреть в окно. – Чего ты молчишь?
– А что тут скажешь? Зло неистребимо. Допустим, мы выиграем один раунд, спугнем его, и он исчезнет, а потом появится вновь. Еще сильнее, чем прежде.
На следующий день я поехала к Латуниной. Наверное, делать этого не стоило, раз теперь всем этим занимался Олег, но мне было необходимо поговорить с ней. Михаил отправился со мной.
Мы застали Ларису Львовну в рабочем кабинете, прием уже закончился. Она узнала меня и вроде бы удивилась.
– Прием закончен, – сказала она как-то неуверенно.
– Я знаю. Мне необходимо поговорить с вами. Это очень важно.
– Хорошо, присаживайтесь. – Она перевела взгляд на Михаила.
– Я была у вас несколько дней назад, – начала я. – Если вы согласитесь выслушать меня…
– Я вас слушаю. Говорите.
Мой рассказ занял много времени, но она ни разу не перебила, не выказала неудовольствия, но и ничем не выдала своей заинтересованности.
– Так вот в чем дело, – заметила она, когда я закончила. – У меня сегодня был молодой человек из милиции.
– И что вы ему рассказали?
– Что я могла рассказать? Я не работала у матери. В то время я вообще жила в Харькове. Я ничего не знаю о людях, которые с ней работали.
– Неужели она вам ничего не рассказывала? – не отступала я.
– О чем? – Женщина разглядывала ручку, повертела ее в руках, отбросила в сторону. – Зачем вы пришли ко мне? В милиции прекрасно осведомлены об этой истории, – сказала она с недовольством.
– Что тогда произошло?
– О господи… – Она вдруг закрыла лицо руками. – Неужели… этого не может быть. Ведь этот человек… невероятно. Эта история стоила моей матери здоровья, а возможно, и жизни, – резко сказала она. – В клинике работал врач, очень талантливый, Родионов Антон Петрович, мать обожала его. Я, признаться, даже ревновала. Он творил чудеса. Помогал людям, казалось бы, в безнадежных ситуациях. А потом начали происходить странные вещи. Сначала одно самоубийство пациента, потом второе. Потом… был суд, все это есть в материалах дела.
– Талантливый врач доводил людей до самоубийства? – робко спросила я, боясь, что она выдворит меня из кабинета и откажется разговаривать.
– Нет. Его брат. У него был брат, лет на десять моложе. Родители погибли в автокатастрофе, когда ему было тринадцать, и Антон Петрович заменил ему отца. Парень поступил в военное училище, был в горячих точках, возможно, это как-то повлияло… Хотя причина, скорее всего, самая банальная: деньги. Все, кого он довел до самоубийства, были состоятельными людьми, но после их гибели родственники оставались у разбитого корыта, собственность была уже продана, а деньги куда-то исчезали. Антон Петрович начал что- то подозревать. Подозрения постепенно перешли в уверенность. При работе с пациентами он делал записи, ими этот негодяй и воспользовался. Потом следствие, суд. Это было тяжелым ударом для всех. Клинику закрыли. Мама после всего этого так и не оправилась.
