я должна была это засвидетельствовать, но в последний момент сестрица, отправив спутника в машину, сунула мне в руки конверт и прошептала: «Спрячь. От этого зависит моя жизнь».
Следующие три месяца стали для меня сущим мучением. Конверт я спрятала, но не проходило и дня, чтобы я о нем не думала, пытаясь отгадать, что же там такое? Конверт был тонкий, в нем лежал сложенный листок бумаги, а что на нем написано, прочитать было невозможно, не распечатав конверта, хотя я и старалась изо всех сил. Заглянуть внутрь я так и не рискнула, напоминая себе, что сестра мне доверилась и если б она хотела, чтобы я знала, то не стала бы запечатывать конверт, а коли уж она запечатала…
В конце концов я так разозлилась, что решила: в конверте нет ничего интересного, а Катька все придумала нарочно, чтобы я ломала голову и изнывала от любопытства.
Но тут явилась Катька, темной дождливой ночью, с многочисленными ссадинами на лице и руках и первым делом спросила:
– Конверт цел?
Отлеживалась она у меня дней пять, не пожелав ничего объяснить, и вновь исчезла, правда ненадолго: пожаловала на мой день рождения в компании очередного молодого человека бандитского вида, обнимала меня, называла сестренкой и даже подарила золотую цепочку и отбыла через полчаса на вишневом «Опеле». После этого я пришла к выводу, что жизнь Катьки в отличие от моей чрезвычайно насыщена событиями, и задавать вопросы перестала. Если сегодня она появилась на шикарной тачке, значит, дела у нее идут неплохо и беспокоиться нечего.
Я распахнула входную дверь, Катька вошла, бросила сумку на пол, огляделась, хмыкнула и сказала:
– Ну и сарай.
– Ага, – расцвела я в улыбке. – Но и он мне не по карману.
– Кто ж тебя просил в училки идти?
– Я ж не знала, что швеи-мотористки миллионами ворочают.
– Ладно, – махнула рукой Катька, взяла меня за плечи и смачно расцеловала, я вытерлась ладонью, поморщилась, заметив ворчливо:
– Губищи-то накрасила… Ты опять на две минуты или хоть чаю выпьешь?
– Я надолго, – сказала она, заглядывая в комнату. – У тебя ведь отпуск?
– Конечно. Летние каникулы.
– Отлично. – Вслед за мной Катька вошла в кухню. Взгляд ее натолкнулся на книжку на подоконнике, сестрица усмехнулась и весело спросила: – Все о Париже мечтаешь?
– Мечтаю, – огрызнулась я.
– Понятно. Хочешь, куплю тебе путевку? Всего-то семьсот баксов.
– Да. – Я широко улыбнулась и спросила: – У тебя есть семьсот баксов и ты готова потратить их на меня?
– Ну… сестры должны помогать друг другу, – туманно ответила Катька, а мне стало ясно: она не так просто появилась у меня, что-то ей нужно, путевка в Париж нечто новенькое… В общем, следует быть настороже. – Я тут тебе кое-что привезла, – продолжила сестрица. – Хочешь взглянуть?
– Конечно, – хмыкнула я, мы вместе вернулись в прихожую за сумкой и втащили ее в комнату. Катька поставила сумку на диван и расстегнула «молнию». Кое-что оказалось шикарным брючным костюмом персикового цвета.
– Примерь, – сказала Катька. – Покупала на себя, думаю, тебе как раз.
Несмотря на четыре года разницы, мы с Катькой примерно одного роста и одной комплекции. В детстве считалось, что мы очень похожи. Возможно, что граждане были правы, но только не сейчас: Катька в шикарном костюме, с крашеными платиновыми волосами, с модной прической и дорогой косметикой, а рядом я: в шортах, майке, волосы зачесаны назад, очки в дешевенькой оправе… Словом, если мы и были похожи, то примерно как замарашка-Золушка на свою дражайшую мачеху. Я напялила костюм и с удовлетворением констатировала, что даже очки меня не портят.
– Блеск, – отойдя на пару шагов, кивнула Катька. – Очки сними.
– Я без них плохо вижу.
– Это потому, что книжки дурацкие читаешь. Какая тебе от них польза? Только глаза портишь.
– Чего тебе мои глаза, за свои беспокойся. За костюм спасибо, если это подарок, конечно, а если взятка, то выкладывай, чего тебе от меня надо.
– Кто ж так сестру встречает, дура? – надулась Катька, но ни чуточки не обиделась. Она стащила с меня очки и уставилась в зеркало, но смотрела не на свою физиономию, а на мою.
– Сама дура, – подумав, ответила я.
– Конечно, мы ж родственники, причем близкие. Слушай, тебе надо покрасить волосы.
– Не надо, – категорически возразила я. – Ни красить, ни стричь, потому что делать это надо регулярно, а у меня денег кот наплакал. Лучше я буду с хвостом ходить и с тем самым цветом, которым меня наградил господь.
– Папаша, – поправила Катька. – Это он у нас был такой пегенький…
– А ты сама-то какая? – скривилась я.
– Да я уж и забыла… – В этом месте Катька набрала в грудь воздуха и вдруг заорала: – Я забыл, какого цвета твой платок зеленый был…
– Чокнутая, – покачала я головой. – Обедать будешь? У меня есть пельмени и варенье к чаю.
