конце концов, он сможет нас защитить. Но перед моим мысленным взором, словно при замедленной съемке, возникал «Опель», двери разом распахиваются… Я видела все это в мельчайших деталях, хотя в действительности все произошло в одно мгновение. И теперь я не могла поверить, что за один миг способна была запомнить, какого цвета рубашка на первом парне, банку из-под пива, которую он пнул ногой, выбравшись из джипа. Странно, что я это помню, или все было не так и мое воображение услужливо предлагает мне то, что в действительности не существовало? Одно я знала точно: я не хочу пережить еще раз что-либо подобное, поэтому не поеду сегодня домой и не позвоню мужу, хотя вот он телефон, рядом.
Входная дверь хлопнула, и появился Алексей, в руках он держал два пакета. Он протянул их мне.
– Займись ужином, – сказал он хмуро и вновь ушел.
Я бросилась к окну и успела увидеть, как он сел в машину и выехал со двора. Невероятно, но я бы предпочла, чтобы он остался.
– Мама, а дядя хороший?
– Какой дядя, дорогая? – не поняла я.
– Дядя, я забыла, как его зовут.
– Алексей.
– Он же был в том доме и всегда сердился. Ты его боялась.
– Вовсе нет. Просто мы мало разговаривали.
– Но теперь он хороший?
– Хороший. Он заботится о нас.
– Как папа?
Вопрос поставил меня в тупик.
– Почему ты так решила?
– Ты сама всегда говоришь, что папа заботится о нас. А теперь заботится дядя Алексей.
– Это не одно и то же. Просто он хороший человек и сейчас помогает нам.
– Почему он нам помогает? И почему мы не поехали домой? Мама, можно я позвоню папе? Я сегодня ему не звонила.
– Сегодня? – решив, что ослышалась, переспросила я.
– Да. Он обещал, что мы будем разговаривать каждый день. Я скучала по тебе и по папе, и он обещал звонить.
Я опустилась перед Сашкой на колени, боясь неловким вопросом спугнуть ее.
– Папа звонил тебе, когда ты была в доме, где очень много детей?
– Да. Звонил. Только долго нам разговаривать было нельзя.
– Почему нельзя?
– Не знаю. Папа так сказал. А еще он сказал, что, как только ты выздоровеешь, он меня заберет оттуда.
– И вчера папа звонил?
– Да. Он сказал, что купил мне ванную для Барби. Ты ее видела?
– Видела, – кивнула я, думая о другом. Значит, все это время Анатолий меня обманывал, то есть он знал, где ребенок… Стоп, не болтай ерунды. То, что Сашка говорит «папа звонил», вовсе не означает, что он знал, где ребенок. Похитители позволяли ему разговаривать с девочкой, чтобы он мог убедиться, что с ней все в порядке. Но почему он скрывал это от меня?
– Помоги мне приготовить ужин, – улыбнулась я, мыслями блуждая очень далеко от этой квартиры.
Мы занялись ужином. Я о чем-то болтала, стараясь развлечь Сашку, одновременно пытаясь собрать воедино все части головоломки, и каждый раз точно натыкалась на стену. Впрочем, головоломка могла сложиться без особых сложностей, но для этого пришлось бы допустить нечто такое, во что я отказывалась верить. Я упорно гнала эти мысли, а они не менее упорно возвращались.
Мы поужинали, так и не дождавшись Алексея. Потом я уложила Сашку спать. Мне надо было позвонить мужу. Я думала о том, как он мечется по городу, разыскивая нас. Я чувствовала его беспокойство и его бессилие и хотела одного: предупредить, что с нами все в порядке и еще что телефон его прослушивают и нам следует быть крайне осторожными. Но ключей от квартиры у меня не было, оставить здесь Сашку я не могла, а взять ее с собой боялась: вдруг вновь придется бежать сломя голову?
Алексей пришел около одиннадцати.
– Ужинать будешь? – спросила я.
– Нет. – Он заглянул в комнату, где спала Сашка, прошел в кухню, я последовала за ним.
– Мне надо позвонить мужу.
– Автомат на углу. Работает, я проверил. Карточка есть?
– Да… – Я подумала, стоит ли говорить ему об этом, и все же сказала: – Сашка разговаривала с отцом по телефону. Несколько раз. Я сначала решила, что она фантазирует, но потом поняла, что нет. – Он смотрел на меня, терпеливо ожидая продолжения. – Они разрешали ему разговаривать с дочерью. А он ничего не рассказал мне об этом.
– Только не спрашивай меня, почему, – презрительно фыркнул Алексей.
