– Твой хозяин извращенец, – кивнула я. – Пусть развлекается, я не против. Как его самочувствие, все еще хрипит или заговорил на радостях от своей невероятной меткости?
– Говорить ему тяжело, а в остальном… на нем заживает как на собаке.
– Что-то ты без уважения отзываешься о хозяине, – хмыкнула я, заметив, что слово «хозяин» вторично вызвало у него легкую гримасу недовольства.
– Можешь поверить на слово, иметь дело с психами не сахар, а он псих.
– Странно, что тебе понадобилось так много времени, чтобы понять очевидное.
Макс кивнул, вроде бы соглашаясь, и вновь выдержал паузу, а я почувствовала: сейчас он скажет то, ради чего, собственно, и затеял этот разговор. Или не скажет? Такое тоже вполне вероятно.
– Тебе что-нибудь говорит фамилия Старков? Старков Сергей Сергеевич?
– Нет, – подумав, ответила я. – А должна?
Макс пожал плечами:
– Дена очень интересует этот тип. Его арестовали в Липецке, при разбойном нападении. Когда его брали, он завалил двоих ментов, грехов у него набежало на пожизненное. Решив, что терять ему нечего, он надумал покаяться и рассказал, как пару лет назад пришил у нас одного дядю по фамилии Углов. Надеюсь, тебе она хорошо знакома.
Я нахмурилась и кивнула. Углов Борис Сергеевич был Машкиным шефом, в его убийстве ее и обвинили, в результате она оказалась в психушке, хотя все могло кончиться еще хуже.
– Если быть совсем откровенным, – с неохотой продолжал Макс, – Старков до признания не сам додумался. Ден обратился кое к кому, а вот они посоветовали Старкову покаяться. Менты за это дело ухватились. Сейчас парень малой скоростью двигает в наш город, чтобы тут, на месте, дать показания. Когда Дену доложили об этом, он так паскудно улыбнулся и минут десять пялился на твою фотографию. Что за мысли бродят в его голове, остается лишь догадываться, но вряд ли его намерения тебя порадуют.
– Это точно, – кивнула я и внимательно посмотрела на Макса. – Почему ты это делаешь?
– Что? – вроде бы удивился он.
– Брось. Ты же башкой рискуешь. Стоит Дену узнать…
Макс нахмурился:
– В свое время я советовал ему тебя пристрелить. С моей точки зрения, это был самый простой и разумный выход. Но он затеял дурацкую игру и в результате едва не погиб. Но и это его ничему не научило. И сейчас все повторяется.
– Так ты за него боишься? – уточнила я.
– Психи мне действуют на нервы.
С этими словами Макс поднялся и скрылся в направлении кухни. А я задумалась. Поначалу ничего особенно скверного я в новости не усмотрела, но, чем больше размышляла, тем неувереннее себя чувствовала. То, что Дену известно, кто убил Углова, меня не удивило, очень может быть, что «заказ» он сам ему и устроил, а вот его настойчивое желание, чтобы тот покаялся… Тогда дело поспешили закрыть, убийство свалили на Машку, и все вроде бы остались довольны. Но теперь дело придется пересматривать. И, конечно, возникнет вопрос: а почему, собственно, она подписала признание? Старков вряд ли укажет на заказчиков, он о них, скорее всего, сам не знает, выходит, слабое звено – это Машка. Хозяева должны рассуждать так: она наркоманка, а значит, человек ненадежный, начнется ломка, и она расскажет даже то, о чем ее и не спрашивали. Ее молчание в прошлый раз вряд ли их успокоит, и Машкино общение с органами удовольствия у них не вызовет, особенно сейчас, после убийства Елены, когда здесь много пришлого люда. Следовательно, разумнее позаботиться о том, чтобы Машка при всем желании ничего сообщить не могла, то есть уничтожить сам источник опасности.
Теперь мне стали понятны слова Макса о том, что Ден вновь затевает дурацкие игры вместо того, чтобы просто разделаться со мной. Или с той же Машкой, раз одной меня ему мало.
К тому моменту, когда Машка вернулась, я успела убедить себя в своей правоте и исходила липким страхом.
– Ты чего такая? – удивилась она. – Встретила кого-нибудь?
– Вот что, – сказала я. – Тебе надо уехать.
Машка поморщилась:
– Опять ты за свое, с какой стати?
Пришлось ей рассказать о Старкове.
– Ну и что? – пожала она плечами. – По идее, эти типы должны передо мной извиниться.
– Ты Долгих имеешь в виду? – съязвила я и вздохнула, потому что стало стыдно. Я долго и нудно начала объяснять, почему ей надо уехать, чувствуя, что мои доводы звучат совершенно неубедительно.
– Никуда я не поеду, – отмахнулась она. – Как я объясню это Тони?
– Ты способна думать хоть о чем-нибудь, кроме своего обожаемого мужа?
– За что ты его терпеть не можешь? – обиделась Машка.
– Вовсе нет. Просто я боюсь за тебя, – вздохнула я.
– Спасибо. Только я без него никуда не поеду, а его с работы не отпустят. Отпуск у него в сентябре. Мы собирались в Турцию.
– Черт, – не удержалась я.
– Мне кажется, ты слишком преувеличиваешь опасность, – в ответ вздохнула Машка.
