Я бестолково провела по груди руками и тихо сказала:
– Извините.
– Перестаньте, она была бы рада… что я говорю, – с усмешкой покачал он головой.
– Антон, мне надо срочно позвонить Рахманову. Я боюсь за ребенка. Ден…
Он опять кивнул:
– Здесь неподалеку главпочтамт, оттуда и позвоним.
– Дайте мне пистолет, – попросила я.
– Он вам ни к чему. Стрельба на улице – опасная глупость, врагов вы вряд ли подстрелите, а вот случайные люди могут пострадать. К тому же стреляю я лучше вас.
Мы спустились с чердака и беспрепятственно покинули дом. Выходить на улицу было трудно, казалось, на тебя смотрят тысячи враждебных глаз.
– Не бойтесь, – сказал Антон и вдруг весело мне подмигнул: – Мы же везучие.
Через триста шагов сердце стало биться ровнее, еще через двадцать я смогла поднять взгляд от асфальта. Я не боюсь. Главное, не попасть в руки Дена, а все остальное…
На главпочтамте было прохладно и пустынно, наши шаги гулко отдавались под высокими сводами.
– Я думаю, будет лучше, если с ним поговорю я, – сказал Антон, набрал номер мобильного Рахманова, и мы стали ждать. Наконец, прислонившись к трубке, я услышала голос Олега:
– Да.
– Олег, это Антон.
– Куда ты пропал? – бодряще заголосил Рахманов, роль надежного друга ему всегда удавалась с блеском.
– Олег, я хочу тебя предупредить, пожалуйста, позаботься о ребенке, спрячь его понадежнее. Малыша ищет Ден, думаю, тебе не надо объяснять, кто это.
– Проклятая шлюха! – заорал Рахманов. – Она наняла этого ублюдка, чтобы похитить ребенка? Мерзкая тварь…
– Она никого не нанимала, – терпеливо продолжал Антон. – Ден настроен очень решительно, поэтому я и хотел тебя предупредить. Пожалуйста, отнесись к этому серьезно. Юля боится за мальчика.
– Юля? Ты что, с ней? – перебил его Рахманов. – Хорош друг, ничего не скажешь. Очень мило, трахаешь мою бабу и беспокоишься о моем ребенке.
– Черт, Олег, ты в состоянии понять, что я тебе говорю?
– Разумеется. Ты у нас недавно похоронил жену, большое горе… надо полагать, Юлька тебя успела утешить?
– Идиот, ты слышал: Ден охотится за твоим сыном.
Антон досадливо поморщился, вешая трубку, посмотрел на меня и вдруг смущенно отвел взгляд. Его способность краснеть, точно юная девственница, неизменно меня умиляла.
– Надеюсь, он все-таки понял, – буркнул Антон и сменил тему: – Нам нужна машина. Ждите здесь, а я поищу что-нибудь подходящее.
– Вы хотите ее угнать? – нахмурилась я.
– Хочу.
– А у вас получится?
– Буду стараться, – хмыкнул он. – Выбора-то все равно нет.
– Пойдемте вместе.
– Слушайте, я вам уже говорил, что давно вырос из пеленок и в опеке не нуждаюсь.
– Я совсем не поэтому…
– Садитесь возле окна и ждите, когда я подъеду.
Я не стала возражать, ясно, что это очередной приступ мужского самолюбия. Устроилась у окна и сразу начала нервничать: то, что он там, на улице, рискует в одиночку, по-настоящему пугало.
Минут через двадцать к главпочтамту подкатили «Жигули», вызывавшие унылое сочувствие к их хозяину, и я увидела Антона. Он махнул мне рукой из окна, предлагая присоединиться. Схватив сумку, я бросилась к нему.
– Ложитесь сзади, чтобы вас не видели, – сказал он, надвигая бейсболку на самые глаза. – Доберемся до реки, там бросим машину и дальше пойдем пешком.
Он ехал очень аккуратно, соблюдая все правила, что было весьма разумно, учитывая наше положение. Но я бы предпочла ехать быстрее, вынужденная задержка раздражала, я думала о том, что нас ждет в доме Ника: надежное убежище или место, где вся эта история закончится? О такой возможности я думала со спокойствием, граничащим с равнодушием. Я уже решила, что пойду туда одна. И если меня… Тони наконец уедет из этого города, раз его чувство долга не позволяет ему сделать это сейчас. Я думала, что после того, как он нарушил данное себе когда-то обещание, нам невозможно находиться рядом, он мне не простит, и, даже сидя в машине, мы инстинктивно держались на расстоянии и предпочитали молчать.
Я исподволь наблюдала в зеркале за его лицом. Он, казалось, был погружен в себя, и вдруг взгляд его изменился, застыл, губы дернулись, а между бровей легла глубокая складка. Я быстро огляделась, пытаясь
