– А кто его спрашивает?
– Мы незнакомы, но он будет счастлив, если мы подружимся.
Парень, как видно, раздумывал: стоит послать меня коротко и конкретно или нет. А я решила добавить:
– Я по поводу денег.
– Каких еще денег? – опять залаяли в ответ, а я разозлилась и тоже тявкнула:
– Тех самых, которые у вас увели, придурок!
Я ожидала, что мы еще какое-то время побеседуем в том же духе, но тут раздался совершенно другой голос: выше, мягче и приятнее.
– Слушаю, – сказал он.
– Вы Аркадий Михайлович? – решила я уточнить.
– Да. Ну и что там с моими денежками?
– С ними, по-моему, все в порядке, лежат себе скромно в надежном месте у двоих хороших людей. Я могу сообщить вам, что это за люди и где следует искать денежки, но, разумеется, не задаром.
– Должен сказать, деточка, что играть со мной в такие игры дело опасное. Как бы тебе вовсе без язычка не остаться. Я тебя мигом отыщу, мало не покажется. – С последним я сразу же целиком и полностью согласилась, так как кое-какой опыт имела, но хохотнула и перешла на ласковое мурлыканье:
– Вы меня неверно поняли. Я хочу вам помочь. Мне случайно стало известно, что у вас исчезли деньги, и я так же случайно знаю, кто их прибрал к рукам. Было бы просто здорово, если бы мы с вами договорились о десяти процентах. Согласитесь, сумма для вас невелика, а мне по бедности большая радость.
– Если это шутка… – начал он, но голос звучал спокойно, и в нем чувствовалась заинтересованность.
– Что я, дура, шутить с вами? Проценты мне вы заплатите после того, как вернете свои деньги. И не жадничайте. Я вам еще не раз пригожусь… Что скажете?
Он молчал минуты две, а я томилась, потом он хохотнул и сказал:
– А если обману? Не боишься?
– Что-то я не слышала, чтобы вы нарушали данное слово. Но если обманете, что ж… Бог с вами, потеряете верного друга, я ведь уже сказала: пригожусь.
– Что-то я не слышал о существовании верных друзей, – передразнил он, а я засмеялась:
– Я не просто верный, а десятипроцентный.
– Хорошо, – еще немного подумав, согласился он, а я объяснила, где следует искать денежки.
Поначалу он не поверил и даже начал гневаться. Воспитан Аркадий Михайлович был дурно, его словарный запас удручал, и я повесила трубку. Позвонила через час, надеясь, что он к этому моменту уже успокоился. Он не только успокоился, но и начал действовать и, как видно, обнаружил нечто, что наводило на мысль о том, что сказанное мною – не такая уж глупость. Я подробно посвятила его в план чужой операции, он слушал внимательно и, надо полагать, печалился, так как речь шла о близком друге и соратнике. В конце беседы спросил:
– Кто ты?
А я ответила:
– Если подружимся, скоро узнаете.
Договорились, что я позвоню на следующий день. Я позвонила после полудня с одного из московских вокзалов. Трубку снял сам Аркадий Михайлович.
– Здравствуйте, – поздоровалась я и поинтересовалась: – Как наши дела?
– Слушай, кто ты? – с легким подхалимством спросил он, очень уж его разбирало. Даже по голосу чувствовалось: он доволен и заинтригован.
– И все-таки, – хохотнула я, – как там наши дела, точнее, ваши денежки?
– Отлично.
– Выходит, премию я заслужила?
– Само собой. Приезжай.
– Куда? – развеселилась я.
– А куда скажешь. Хочешь, ко мне…
Вот к нему я точно не хотела.
– Вы мне очень симпатичны, но я от природы застенчива и не люблю торопиться. Поэтому пусть кто- нибудь из ваших мальчиков подъедет к одному вокзальчику и оставит деньги в ячейке камеры хранения. Номер я скажу. И очень прошу: не спешите со мной встретиться сегодня. Дама я боязливая, спугнете – больше не появлюсь. А верных друзей, даже и за десять процентов, у вас не так уж много.
– Скажи, как звать-то? – засмеялся он, а я ответила:
– Варвара, – потому как ничего опасного в этом не усмотрела.
– Ладно, Варвара. Говори, куда парня послать. Купи себе на эти бабки шмоток и заезжай в гости. Очень