– Да? – Валька нахмурилась, подрыгала ногой, а потом сказала: – А ты знаешь, как я пошла в первый класс?
– Как все, – разозлилась я.
– Понятно, как все. А что-нибудь такое со мной случилось?
Я немного подумала, пытаясь вспомнить.
– А… ты в лужу упала, возле самой школы. Был солнечный денек, дворник с утра полил цветочки, на асфальт натекла лужа, и ты в нее угодила животом. Мама сбегала домой и принесла форму твоей старшей сестры, которая училась во вторую смену, быстренько переодела тебя в туалете, а ты ревела, потому что форма была тебе велика и вообще обидно.
В продолжение моей речи Валькины глаза разгорались все ярче, а улыбка, вначале слабая и нерешительная, стала широкой и лучезарной.
– Ну и откуда ты это знаешь? – бодро поинтересовалась она.
– Ты и рассказала.
– Как бы не так. Ничего я не рассказывала. А что ты еще про меня знаешь?
– Да все, – немного подумав, ответила я. – Это неудивительно. За месяц, который ты обретаешься по соседству, только и делаешь, что болтаешь.
– Память у меня хорошая, – хмыкнула Валька. – И про мой поход в школу я тебе точно не говорила… Да бог с ним. Нужен пример, после которого у тебя глаза откроются.
– Какие глаза? – насторожилась я.
– Твои. Ты считаешь, что я сама все разболтала, а я знаю, что это не так. Необходим пример, который тебя убедит. О чем я точно никогда не говорю?
– Ну… о своей любви, то есть о том парне…
– Правильно. А теперь расскажи, как мы с ним познакомились.
Я нахмурилась, прикрыла глаза и прислушалась к чему-то внутри себя. Происходило нечто странное…
– Ты упала со стула в столовой, все засмеялись, ты лежала дура дурой, а он подошел и помог подняться.
– Точно, – взвизгнула Валька и даже вскочила с кровати. – Вот он – знак!
– Сейчас Татьяна придет, попрошу ее лишний укол сделать, крыша у тебя вовсю съезжает.
Валька схватила свою подушку и дважды меня ею огрела, после этого спросила в крайней досаде:
– Ну что еще надо, чтобы ты поняла?
– Ладно, уймись. Я Жанна д'Арк, божья избранница. Только не хочу гореть на костре. Пусть меня лучше еще раз с моста сбросят.
– Ты хоть понимаешь, что с тобой происходит? – чуть не плача, спросила Валька. – Ты можешь читать мои мысли.
– Это нетрудно, – заверила я. – Их немного, и все они глупые.
– Хорошо. Ты умная, а я дура. Сейчас придет Татьяна, попробуй на ней. Уж она-то точно не ведет с тобой душевных бесед.
Татьяна, медсестра нашего отделения, пришла минут через пятнадцать, я уставилась на нее, а Валька на меня. Она ерзала, моргала и громко сопела. Наше поведение вызвало у Татьяны легкое недоумение, потому что от нашей палаты никакого беспокойства не было и сюрпризы не ожидались, лежат себе люди тихо-мирно, не буйствуют.
Посмотрев на нас с сомнением и вроде бы успокоившись, она стала заниматься привычным делом, а я наблюдать за ней. Через пару минут я спросила:
– Вы забыли выключить утюг?
– Что? – ахнула она, нахмурилась и настороженно поинтересовалась: – А ты откуда знаешь?
– Да я не знаю, – пришлось ответить мне. – Просто вы так себя ведете, точно пытаетесь что-то вспомнить, вот я и спросила…
– Все утро сама не своя, угораздило перед уходом блузку погладить. Торопилась… убей не помню, выключила или нет.
– Выключили, – убежденно кивнула я, потому что в этот момент она вспоминала, как надевала блузку, а правой рукой выдернула шнур, вспоминала и сомневалась одновременно, а у меня повода сомневаться не было.
– В одиннадцать муж с работы приедет, позвоню…
– Ну что? – взвизгнула Валька, едва дождавшись, когда дверь за медсестрой закроется.
Я пожала плечами:
– Чудеса…
– Еще какие. Это божий дар. Говорила, у господа на тебя виды, так и есть.
– Знать бы какие, – забеспокоилась я.
– Вставай с постели, пойдем к людям, проверим на остальных.
