На веранде появились Папа со вторым гостем, и Монах заспешил к ним, проронив довольно громко:
– Удобная штука, особенно в такую жару. – Одарил меня на прощание взглядом, и я поняла, что заполучила заклятого врага.
Папа проводил гостей, а Резо перебрался поближе ко мне.
– Сашка Монах, – заявил он через пять минут, глядя в голубое небо.
– Что? – не поняла я.
– Парень, что с тобой разговаривал, Сашка Монах.
– Монах – это фамилия? – решила я продемонстрировать интерес.
– Нет. Просто он говорит, что в семинарии учился. Врет.
Я кивнула, не зная, что сказать на это, и ожидая, что еще поведает мне Резо.
– Я бы не стал особенно на него рассчитывать, – заявил он, когда я уже и ждать забыла. – Я имею в виду Монаха. Хотя он в общем-то неплохой парень. И женщинам нравится.
– Ты о чем это? – подняла я брови.
– Ну… – Резо замялся, снял очки, покрутил их в руках и вновь водрузил на нос. – Он с тобой заигрывал и все такое… Я думаю, что должен тебя предупредить.
– А… Спасибо, – сказала я.
– Рад, что ты поняла меня правильно. Иногда люди воспринимают все совсем не так, как ты сам хотел бы. От этого большие проблемы. Ты имеешь в виду одно, а они совсем другое, ну и получается путаница. Ты понимаешь, о чем я?
– Конечно. О путанице.
– Я просто хотел предупредить. Сашка неплохой парень, но для такой девушки, как ты, он не пара. Решать, конечно, будешь ты, но сказать я обязан. Ты как считаешь?
– Так же, – вздохнула я и спросила: – Резо, у тебя когда-нибудь болит голова?
– Нет, а что? – удивился он.
– Ты так много думаешь… У меня, когда я начинаю много думать, голова болит.
– Мне кажется, это не от мыслей, а от чтения. Ты очень много читаешь. Хорошо, когда девушка умная, но много читать вредно.
– Это кто сказал? – удивилась я.
– Это мое наблюдение. Ты когда долго читаешь, потом сидишь грустная и хмуришься, значит, чтение тебе не на пользу. Лучше плавай в бассейне, у тебя от этого настроение хорошее. И плавание укрепляет здоровье, это кто хочешь скажет.
– Тогда пойду еще поплаваю.
Вечером, когда пришел Док, я сказала:
– С Орловым не встречайся, звони по телефону и только из больницы.
– Почему? – насторожился он.
– Потому что береженого бог бережет.
– Что-нибудь случилось?
«Ну вот, пожалуйста…»
– Ничего не случилось, просто волнуюсь за тебя.
– Орлов интересуется новостями.
– Спит и видит себя генералом, – хмыкнула я, хотя злилась на человека совершенно напрасно: генерала ему в свое время обещала именно я, чего ж теперь недовольство высказывать. – Есть у меня для него кое- какие новости, запоминай и ничего не напутай.
– Может, лучше записать?
– С ума сошел! – поразилась я. – А если обыщут?
– Значит, тебя подозревают? – всерьез испугался он.
– Нет. Пока. И, ради бога, не нервничай.
Проводив Дока, я опять задумалась. После встречи с Монахом рассчитывать на то, что у меня будет много времени для осуществления моих идей, не приходилось. Придется поторопиться. Поэтому со следующего дня я занялась сбором информации, выуживала ценные сведения из головы дорогого Папы. Для этого пришлось провести целый шахматный турнир и вертеться у него перед глазами с утра до вечера. Впрочем, он не возражал. Три операции, проведенные милицией в течение ближайших дней, особого впечатления на Папу не произвели и по-настоящему не взволновали. Он знал, что ментам иногда везет, и горевать по этому поводу не собирался. Мое имя в связи с данными событиями ни разу не всплыло в его мозгу. Это меня воодушевило.
В пятницу, в шесть часов вечера, у Папы собралась компания из четырех человек. Раньше никого из них я не видела. Все были много моложе Папы, обращались к нему подчеркнуто уважительно, но мысленно иначе как старым козлом не называли. В общем, компания приятная во всех отношениях, потому что Папа, глядя на них с презрением, думал: «Щенки паршивые, передушить вас – раз плюнуть, только руки пачкать неохота…» Это Папа малость загнул: и придушил бы, и руки бы испачкал, но твердо знал: на смену этим придут другие, так что смысла нет душить, лучше договариваться.
