Резо вышел из воды, и я протянула ему полотенце (свое он, конечно, захватить не догадался). На озере мы пробыли часов пять, купались по очереди, съели все бутерброды, после чего с чувством выполненного долга отправились домой.
– Как провела время? – спросил он, сворачивая на нашу улицу. Очки снял, и глазки-бусинки весело блестели.
– Отлично, – честно ответила я, а он удовлетворенно кивнул.
Утром я проснулась от жуткого шума под окнами. Подошла к окну и вытаращила глаза: в Папином саду на полную мощность работал экскаватор.
– Это что-то новенькое, – почесала я за ухом (дурной пример, как известно, заразителен) и пошла узнавать, что у нас понадобилось экскаватору. Оказалось, Папа решил сделать мне подарок: бассейн. Для этой цели часть забора со стороны улицы сняли, чтобы загнать экскаватор и самосвал. Папина любовь не знала границ.
Так как было ветрено, пляж в этот день отменялся. Папа после обеда отправился по делам, а я отпросилась на прогулку, на что и получила высочайшее соизволение. Само собой, Резо увязался тоже. Гулять он не любил и без своего джипа чувствовал себя как без обуви, но не возражал. Я весело цокала каблучками и ела мороженое, а он плелся рядом и поглядывал на меня.
За рынком мы спустились вниз по проспекту. Слева был разбит парк, и я решила свернуть туда. Пошла по узкой тропинке и через пару минут замерла в некотором недоумении. Прямо передо мной стоял кладбищенский памятник. Большой, из черного мрамора, с фотографией, фамилией, датой рождения и гибели и трогательной надписью.
– Что это? – повернулась я к Резо, а он ответил:
– Памятник.
– Вижу, что памятник. А что он здесь делает? Ведь это не кладбище, верно?
– Это парк, – согласился Резо. – Но памятник все равно поставили. Хотя этот парень похоронен вовсе не здесь, а на кладбище. А здесь просто памятник.
– А почему он здесь, ты не скажешь?
– Потому что он здесь разбился, – ответил Резо, поражаясь моей непонятливости. – Вот на этом самом месте, то есть не на этом, а на проспекте. Влетел в столб, а ребята решили поставить ему памятник.
– Но ведь здесь не кладбище? – на всякий случай еще раз уточнила я.
– Не кладбище, но он здесь разбился. И ребята решили: пусть будет памятник.
– В центре города?
– Здесь парк, до центра все-таки далеко, и памятник никому не мешает.
Я обошла глыбу мрамора и увидела ступеньки, они спускались к самому проспекту. Вокруг все чистенько, ухоженно, а возле памятника стоят цветочки в литровой банке.
– Да… – озадачилась я вконец и обратила внимание на дату. Парень, заслуживший памятник в парке родного города, погиб ровно год назад. – Слушай, – полезла я к Резо, – а чем он был знаменит?
– Кто? – не понял тот.
– Сухов Алексей Васильевич?
– А… ну… ребята его уважали.
– Какие еще ребята?
– Его ребята, конечно, – обиделся Резо.
Поняв, что ничего путного от моего ангела-хранителя все равно не добьешься, я уже собралась идти дальше по тропинке, но тут внизу, на проспекте, прямо возле ступенек притормозили две машины: джип «Чероки» и белый «БМВ». Резо их тоже заметил.
– Клим приехал, навестить дружка.
– Так ведь дружок на кладбище.
– На кладбище, само собой. А сюда всегда приезжают, потому что он здесь разбился.
– А как его в столб-то угораздило? – спросила я.
– Выпил немного, а тут столб.
– Бывает, – вздохнула я и юркнула за ближайшие деревья. Там нас заприметить не должны.
По ступенькам поднялась компания из семи молодых людей. Крепких, суровых и на вид сильно печалящихся. Они замерли возле памятника и минуты три потосковали. На мой вкус, выглядело это очень внушительно.
– Который из них Клим? – спросила я.
– Кто? – не понял Резо.
– Ты сказал, Клим приехал, а их семеро, который из них?
– А… Тот, что в центре, в синей рубашке.
Вот так я впервые увидела Клима, человека, три года назад пославшего ко мне веселых придурков, которым очень понравилось со мной развлекаться. Никого из троицы среди стоящих напротив парней не было, видно, им не по рангу кататься вместе с командиром, а может, за это время успели сложить буйные головушки в междуусобной войне.
