– Так, иди домой, – указала я ему на дверь.
– Я тебе убраться помогу, а то сидишь тут, точно Аленушка, которая хочет утопиться.
Я поднялась, решив, что в словах Кольки есть доля истины. И в самом деле, чего расселась?
– Что готовишь? – сунувшись к кастрюльке, спросил он. – Правильно, перед уборкой надо подзаправиться.
Он взял из моих рук пакет, прочитал с выражением:
– «Макароны «Макфа» изготовлены из твердых сортов пшеницы…» Спагетти любишь?
– Люблю!
– От них же полнеют, – хитро прищурился отрок.
– Глупости, – возразила я. – Итальянцы вообще едят макароны на первое, второе и сладкое – и ничего. Потому что толстеют вовсе не от макарон. Средиземноморская система питания вообще самая здоровая.
– Да ладно, чего ты… – хмыкнул Колька, а я подумала: «Куда это меня понесло? Должно быть, от волнения».
Макароны с сыром получились знатные, что настроения все-таки прибавило. А главное, я отвлеклась от печальных мыслей и понемногу успокоилась.
Помыв посуду, мы взялись за уборку. Потом пришел слесарь. Кольку оставили в квартире, а мы с дядькой отправились покупать новый замок. День прошел в хлопотах, а ближе к вечеру раздался звонок. Я схватила трубку, и выяснилось, что звонят из милиции. То ли мужчина так «толково» изъяснялся, то ли я туго соображала, но не сразу поняла, чего от меня хотят, и спросила:
– Вы по поводу ограбления?
– Какого ограбления? – насторожились на том конце провода.
– Квартирного.
– Нет. Я по поводу убийства Логинова Матвея Иосифовича.
Тут я присела и начисто лишилась способности что-либо воспринимать. Правда, одно уяснила: завтра мне надлежит в 15.00 явиться к следователю.
– Явлюсь, – пискнула я.
Рядом стоял Колька и пожирал меня взглядом.
– Так ты свидетель убийства? – невероятно обрадовался он. – Чего же они тебя не прячут? Есть же программа защиты свидетелей! Тебе сделают пластическую операцию, сменят имя и…
– Марш домой! – скомандовала я и для убедительности дверь распахнула.
Он неохотно подчинился, а я принялась бегать по комнате. Ох, как мне все не нравилось!
«Надо следователю о кинжале сказать», – ложась спать, решила я, но на следующий день об этом даже не вспомнила. Скажи я, что утаила важную информацию, чего доброго окажусь в числе подозреваемых. На работе я сидела как на иголках, хорошо, что коллеги были в курсе вчерашнего ограбления и списали мою бестолковость на пережитый стресс.
В три я была у следователя. Молодой мужчина разговаривал со мной приветливо, непохоже было, что меня в чем-то подозревают.
– Есть сомнения в том, что это самоубийство, – сказал он.
Я замерла, а он продолжил:
– Пока есть сомнение, будем разбираться, так что извините, что побеспокоили.
Обратную дорогу я даже не помню, удивительно, как вообще смогла доехать. Понятно, что на работе я в таком состоянии человек совершенно бесполезный. Но в последнее время я вообще работой начала пренебрегать и этого стыдилась, к тому же понимаю: дома успокоиться будет труднее. В общем, я вернулась в контору. Машина шефа на стоянке отсутствовала, девчонки пили чай в приемной, шепотом что-то обсуждая. Когда я вошла, замолчали, точно подавились, а затем в три голоса принялись докладывать до того невнятно, что я ничегошеньки не поняла. Во-первых, они перебивали друг друга, во-вторых, упорно продолжали шипеть, хотя все как на подбор голосистые.
– Вы можете говорить нормально? – не выдержала я.
Все разом замолчали, потом, как по команде опять зашипели, тут и до них дошло: если так будет продолжаться, я и через неделю ничего не пойму. Они переглянулись. Вера вздохнула и заявила:
– Я скажу. – Две других с прискорбием кивнули, соглашаясь. – Тебя ждут, – вновь переходя на шепот, сообщила Вера.
– Кто? – насторожилась я.
Почему-то в последнее время хороших известий я уже не ждала. Вера озадаченно пожала плечами.
– Клиент, наверное. Нам ничего объяснять не стал, сказал, что разговаривать будет только с тобой. Его сейчас Ирка в твоем кабинете обхаживает – чай, кофе и все такое…
– Хорошо, – пожала я плечами, не понимая, чего их так разбирает.
Толкнула дверь в свой кабинет, и причина чужого томления стала понятна: возле моего стола, небрежно закинув ногу на ногу, сидел блондин, левой рукой поигрывая набалдашником трости. Напротив Ирка в состоянии прострации с точно приклеенной улыбкой внимала его словам, готовая с минуты на минуту рухнуть в обморок. И в самом деле, далеко не каждый выдержит испытание: видеть вблизи эдакое сокровище. Состояние Ирки я определила как эстетический шок и по пятибалльной системе и присвоила ему
