он выделил.
– Я... я не могу, – вздохнула я.
– Значит, ты все-таки под домашним арестом? Я знаю, где ты сейчас. В саду есть калитка, выходи в переулок. Я жду там. У тебя есть десять минут. Поторопись.
Я закусила губу в бесполезной попытке не разреветься. Я обещала Мартину проявлять благоразумие. Никаких встреч, никаких прогулок в одиночку. Я должна сообщать ему о всех своих намерениях. Пожалуй, Алексей прав, это похоже на домашний арест. Ничего не случится, если я его выслушаю.
Я решительно поднялась и покинула комнату. Осторожно ступая, спустилась вниз. Игнат Мартынович все еще был на веранде. Дверь из кухни вела в сад, но ею я вряд ли смогу воспользоваться, если там Серафима. Серафимы на кухне не оказалось, и я вздохнула с облегчением. Я вышла в сад и направилась по дорожке в сторону забора. Калитку заметила издалека. Торопливо приблизилась, открыла ее, оглянулась и увидела Серафиму в окне второго этажа. Она вроде бы хотела мне что-то крикнуть, но вдруг исчезла за занавеской. «Побежала докладывать», – пронеслось в голове. В тот момент я чувствовала себя преступницей. Преступницей, бегущей из тюрьмы. Вот сейчас завоет сирена и все двери захлопнутся.
Я выскользнула в переулок и закрыла калитку. Машина Алексея стояла чуть в стороне. Он распахнул дверь, я быстро села, и машина сорвалась с места.
– Куда ты? – пробормотала я.
– Лучше найти место поспокойнее.
Через пятнадцать минут, покинув пригород, мы уже ехали вдоль реки.
– Все, останови здесь, – велела я. Алексей притормозил. – Что ты хотел мне сказать?
– Собственно, ничего нового, – пожал он плечами. – Только один вопрос, моя милая: почему твой Мартин до сих пор жив?
– Что? – растерялась я.
– Да-да, ответь мне. Стоило какому-нибудь парню оказаться рядом с тобой, как с ним непременно что- нибудь случалось. Твой братец не терпит конкурентов. Теперь ты открыто живешь у своего Мартина и даже собираешься выйти за него замуж, а братец себя никак не проявляет. Тебя это не смущает?
– Ты сам сказал: кто знает, что у дьявола на уме?
Алексей засмеялся, покачал головой:
– Значит, он тебя увозит? Завтра ты станешь его женой, и капкан захлопнется.
– Не смей обвинять Мартина! – заорала я.
– Ну конечно, как можно его подозревать, – усмехнулся Алексей. – Он просто кладезь достоинств. И в постели хорош, да?
– Прекрати. Прекрати, ты ведешь себя, как...
– Как кто? – схватив меня за плечи и глядя мне в глаза, произнес он. Я молчала, не отводя взгляд, а он сжал плечи еще сильнее. – Ты никуда не уедешь, – сказал он тихо, покачав головой. – Я тебя не отпущу. Слышишь?
– О чем ты? – испугалась я, поняв, как всегда с опозданием, что садиться к нему в машину не следовало.
– Не слишком ли ты хороша для него? – Алексей выпустил меня, и через мгновение машина рванула с места. Мы неслись на бешеной скорости, я испуганно закричала, вцепившись в ручку над дверью:
– Прекрати! Мы разобьемся!
– Это тоже выход, разве нет? – засмеялся он.
Машину занесло на повороте, Алексею с трудом удалось выровнять ее, скорость он все-таки сбросил, теперь мы ехали по проселочной дороге, впереди показались какие-то полуразрушенные здания, обнесенные забором. Вместо ворот пролом в стене. Мы оказались на заасфальтированном пятачке, со всех сторон окруженном развалинами.
– Выходи, – устало произнес Алексей.
– Зачем ты меня сюда привез? – оглядываясь, спросила я.
– Подходящее местечко для встречи с дьяволом, главное, что нам здесь никто не помешает.
Выскочив из машины, я бросилась бежать, заранее зная, что не смогу уйти от него. Алексей легко догнал меня и потащил к ближайшему зданию. Я отбивалась, бестолково молотя кулаками.
– Ну хватит, хватит, – сказал он. – Ты же знаешь, я тебе ничего не сделаю, а за временные неудобства извини.
Он пнул ногой дверь, и мы очутились в помещении без окон. Наверное, здесь когда-то был цех, а может, гараж. Крыша отсутствовала. Вокруг кучи щебня, мусор, чуть в стороне бетонные блоки, лежавшие друг на друге.
– Ну вот, устроимся с удобствами, – кивнул на них Алексей. Сел, привалившись к кирпичной стене, и усмехнулся.
– Что ты собираешься делать? – спросила я.
– А ты не догадываешься? Впрочем, со смекалкой у тебя проблемы. Ты не видишь очевидного, точнее, не желаешь видеть. Влюбленная дура, у которой мозги отшибло. Раскрой глаза, идиотка. Что еще должно случиться, чтобы ты поняла? С его работой он всегда мог свободно разъезжать по стране. Он летал в Испанию, когда ты там была, и наблюдал за тобой. Он заранее подготовился к вашей встрече, обаяв твоего глупого дружка. Как грабители попали в квартиру твоего дяди? Ну, пошевели мозгами. Не было никаких грабителей. Он явился, и твой дядя впустил его в квартиру, ничего не опасаясь. Он был там, когда ты пришла, а потом разыграл комедию с твоим чудесным спасением. Он не спускал с тебя глаз и убивал всех, кто мог тебя защитить.
– Перестань! – закричала я. – Я никогда не поверю...
Он встряхнул меня, прижал к стене.
– Подруга звонила тебе той ночью. Что она сказала?
– Он не мог ее убить, – испуганно произнесла я. – Слышишь, ты... он не мог, он всю ночь был со мной, в одной постели.
Алексей отпрянул, опустив руки.
– Ах вот как... ну конечно.
– Он не мог ее убить, – повторила я.
Он сел, прикрыв лицо ладонью.
– Дура, какая же ты дура! Ему совсем необязательно делать это самому. Он трахал тебя всю ночь, отличное алиби, так? Отличное алиби. А его папаша в это время убил твою подругу. Позвонить ему и предупредить Мартину труда не составило.
– Его отец инвалид, он не может ходить...
– Не может? Потому что передвигается в инвалидной коляске? Уверен, когда надо, он прекрасно обходится без нее. Ты забыла, с кем имеешь дело, дурочка.
– Оставь Мартина в покое! – вновь заорала я и попыталась взять себя в руки. Мне это почти удалось, я заговорила спокойнее: – Ты спросил, почему он жив? У меня такой же вопрос, ответь мне, почему жив ты? Почему этот чертов Испанец позволил тебе копаться в своем прошлом и даже не попытался избавиться от тебя? А ведь это логично, правда? Ты сказал, что Мартин разыграл мое спасение. А ты? Ты спас меня от маньяка, появившись очень вовремя. Может быть, это тоже розыгрыш? Как ты оказался в детском доме? Почему не захотел назвать свою фамилию? Как тринадцатилетний ребенок мог ничего не знать о своих родителях?
– Что? – опешил Алексей. – Это он тебе сказал? Говори, он? – Алексей схватил меня, прижал к стене и засмеялся. – Дьявол великий путаник, – сказал он, покачав головой. – А ведь все могло быть иначе. Я опоздал-то всего на пару дней. Обидно, что опоздал... – Он поморщился, словно пытаясь справиться с внезапной болью, провел рукой по моему лицу. – Как ты прекрасна... – шепнул с грустью. Я зажмурилась, чувствовать его руку было невыносимо. – Почему ты мне не веришь, почему? – спросил он тихо.
– Ты сумасшедший, Алекс.
– Как ты меня назвала? – заорал он и тряхнул меня так, что я больно ударилась головой о стену. – Не смей меня так называть. Я не Алекс... слышишь? У меня другое имя...
– Отпусти меня, – попросила я едва слышно. – Пожалуйста, отпусти меня.
– Я не могу, – покачал он головой. – Просто не могу.
