Нам повезло, к этому времени пациенты уже заняли свои места ближе к телевизору, и мы беспрепятственно перевезли «крестника» в соседнее отделение, ни в коридоре, ни на лестничной клетке не встретив ни души.
– Оставим его на каталке? – заговорщицки прошептала Наташка уже в палате.
– Конечно. Одна здесь справишься?
– Справлюсь. А ты?
– Меня этот тип беспокоит, как бы он не вернулся.
– И что ты сделаешь? – ехидно спросила она.
– Откуда мне знать? Встану грудью. Между прочим, у нас больные…
– Да знаю я, знаю… А душа тоскует… Не делом мы занялись.
Дослушивать я не стала, выскользнула из палаты и вернулась в отделение. Стул возле первой палаты по-прежнему пустовал. Я прошла по коридору. Дверь на лестничную клетку была открыта. Спустилась на первый этаж. Возле подъезда на скамейке сидели две молодые женщины и курили. Пришлось напомнить им о режиме. Очень неохотно они отправились в палату. Я заперла дверь на засов, впервые согласившись с начальством, что дисциплина в больнице заметно упала.
Поднялась в отделение, заперла дверь на ключ и даже несколько раз толкнула ее плечом. Не будут же они брать отделение штурмом? Или будут?
Мордастый парень сидел на третьем посту и хихикал с медсестрой.
– Прошу прощения, – сухо сказала я. – Но ваше место возле первой палаты.
– Да ладно… – начал он, но под моим ледяным взглядом поднялся и неторопливо зашагал к своему посту. Медсестра притихла и стала что-то искать в столе. Ну вот, сегодня я у всех вызываю отрицательные эмоции.
Я прошла по отделению, заглядывая в палаты. Беспокойство меня не отпускало, я чувствовала себя как в осажденной крепости. Вернулась встревоженная Наташка.
– Дверь заперла?
– Конечно. Как ты велела. И вышла через первый пост. Ох и получим мы по ушам…
– Не канючь. Ты здесь вообще ни при чем.
– Как бы не так, – разозлилась она.
– Ладно, я поехала. Надеюсь за час обернуться. Только бы без сюрпризов… Справишься?
– Куда ты едешь?
– Цыганский поселок…
– Куда? – вытаращила она глаза.
– Долго объяснять… Если что, звони в милицию. На этого типа, что у палаты тоскует, надежды никакой.
– У него пистолет есть, сама видела.
– Идем. Выпустишь меня и дверь запрешь.
Я сбросила халат, прихватила сумку и покинула больницу через приемный покой.
Было еще светло, но в кустах у стоянки сгустились сумерки и идти туда не хотелось. Я зябко поежилась. А если за мной следят? Ладно валять дурака, одернула я себя. С какой стати им за тобой следить?
Тут я подумала о машине и глухо застонала. А что, если она не заведется, на буксире таскать? Объясняй потом, по какой надобности и куда меня в рабочее время нелегкая носила. Я устроилась на сиденье, сделав несколько весьма дельных замечаний своей машине. Она неожиданно прониклась, потому что завелась сразу. Мысленно перекрестившись, я рванула с места.
Дорога была каждая минута, но ехать через лес я все-таки не рискнула. И изводила себя дурными мыслями. По существу, пытаясь спасти одного человека, я рисковала жизнями других. Ладно, там Наташка, кое-что она умеет не хуже меня, хоть и любит иногда прикидываться.
То и дело поглядывая в зеркало заднего обзора, я вылетела на шоссе. Про пост ГАИ, конечно, забыла. Страж дороги выпорхнул из тени будки, но, опознав мое транспортное средство, демонстративно отвернулся. Я попыталась выжать из машины все, на что она теоретически была способна.
Так называемый Цыганский поселок находился за железнодорожным переездом. Сбившиеся кучей несколько домов на отшибе, асфальта здесь не было, а само место пользовалось дурной славой. По доброй воле я бы ни за что сюда не сунулась.
Переезд был открыт, еще одна удача. Слева высились здания химкомбината, а дальше начиналась дикая территория, без уличного освещения и прочих благ цивилизации.
Тут я сообразила, что точного адреса у меня нет. Мало того, я даже не знаю, кого ищу. Неведомый «он», который должен спасти жизнь человеку, тоже мне незнакомому. Я почувствовала себя дурой, но отступать было поздно: надо попытаться отыскать Алену, а там посмотрим…
Я въехала на единственную в поселке улицу, хотя назвать ее улицей было нельзя. По какому принципу здесь располагались дома, не понять самому господу богу. Меня встретили сумерки, лай собак и полное отсутствие граждан на улице. Покидать машину было страшно, а кричать «Алена» глупо. Впору разреветься или плюнуть на эту затею и вернуться в больницу. В конце концов, есть милиция, и им за что-то платят деньги.
Искушение было весьма велико. Тут хлопнула калитка, и справа возник мальчишка лет семи с пушистым котом на руках.
