– А по мне все яснее ясного. Дядя был консервативен, банкам не доверял и хранил деньги в матрасе.
– Тогда бы о них знала Ирина.
– Не обязательно. Он их мог и от нее прятать. Скупердяй. И прислуги в доме не держал, боялся.
– Слушай, – внезапно решилась я, – мне приснился тот парень, с которым я видела Машу.
– Так ты же говорила, что его не видела, только слышала голос?
– Я и во сне не видела его лица.
– Да? И что? Он тебе сказал, где искать клад?
– Танька, ты можешь думать о чем-нибудь другом?
– Нет. А ты?
Я стянула с себя платье и продемонстрировала свои плечи Таньке. Если бы оказалось, что синяки вдруг исчезли, меня бы это ничуть не удивило. Однако сестрица синяки разглядела.
– Как тебя угораздило?
Я рассказала ей свой сон. Танька слушала меня с очумелым видом, потом усмехнулась:
– Ты все это выдумала.
– А синяки?
– Где-нибудь нечаянно приложилась, а теперь морочишь мне голову.
– Зачем мне это? – начала злиться я.
– Ну, не знаю. Только я тебя сразу предупреждаю: во всякую там чертовщину я не верю и тебе не советую.
– Я тоже не верю. Но синяки как-то появились.
Танька присмотрелась ко мне повнимательнее.
– Ты ведь не стала бы врать сестре? – Я закатила глаза, демонстрируя отношение к чужому недоверию, а Танька задумалась. – Тут два варианта: либо ты сама их себе наставила, во сне сильно надавив пальцами… А что? Оттого и сон снился дурацкий, потому что ты себе больно сделала. Либо они у тебя раньше были, и ты их просто не видела, а утром, увидев, решила, что они появились ночью. И не забивай себе голову, – повысила она голос. – И мне тоже. Давай сосредоточимся на кладе. Где ты, говоришь, застукала карлика?
– Возле фикуса, – уныло ответила я.
Само собой, Таньку повлекло в коридор. Поставив меня на страже, она опустилась на четвереньки, тщательно осмотрела стену, потом кадку, потом фикус.
– Он зарыт в земле, – вынесла она вердикт.
– Кто?
– Клад, естественно. Когда все улягутся, надо будет вытащить его из кадки.
– Гениальная идея, – пожала я плечами. Спорить с Танькой мне не хотелось.
Часов до одиннадцати вечера она бродила по дому приглядываясь. Прихватила из гаража кое-какой садовый инструмент и спрятала в нашей комнате за кресло. Чувствовалось, ее переполняет жажда деятельности.
Лишь только все разбрелись по комнатам, она стала вожделенно поглядывать на фикус.
– Слушай, – вздохнула я, – карлик, скорее всего, просто здесь прятался.
– Ничего подобного. Я чувствую, деньги там.
В половине двенадцатого мы уже стояли возле кадки.
– Как бы его выдернуть половчее, – пробормотала Танька.
– Лучше перетащить его в комнату. Если нас здесь застукают…
Мысль показалась мне дельной. Мы ухватились за кадку, и я тихонько пискнула от натуги. Сестрица сделала свирепое лицо и начала демонстрировать недюжинную силу, я только диву давалась.
– Своя ноша костей не ломит, – деловито заявила она уже в комнате, когда я выразила восхищение ее физическими данными. – Попробуем его выдернуть, – любовно поглядывая на фикус, предложила она, но на это даже ее сил на хватило. Когда мы вдвоем уцепились за несчастное растение, только уронили кадку. – Тихо ты, – шикнула на меня сестрица, точно это не кадка, а я упала.
Мы замерли, прислушиваясь, что позволило мне отдышаться. Танька извлекла сельхозорудие из-за кресла, и мы наконец смогли выдернуть фикус. Сестра просеяла сквозь пальцы всю землю и даже корни тщательно рассмотрела, но никаких ценностей не нашла. Фикус вернули на место в гробовом молчании, еще полчаса убирались в комнате. Потом Танька заговорила:
– Значит, он там прятался. А почему там?
– Потому что удобно. Леопольд маленький, а кадка большая.
– Почему он прятался именно в этом месте? Как же я сразу не сообразила… это же очевидно. – То, что было очевидным для Таньки, оставалось тайной для меня. – Что у нас по соседству с фикусом? – спросила она.
