– Маня, я выхожу замуж. Конечно, моя скорбь по нашему папе все еще сильна, но мой долг перед ним и перед тобой…
– За кого? – насторожилась я.
– Что?
– За кого выходишь?
– За Геннадия Петровича, естественно. Он папин друг, и вообще нас многое объединяет… Гена, не стой в дверях, – шикнула она, и Гена бочком просочился в холл.
– А где Боня? Богдан Семенович? – спросила я.
– Я его уволила, – отмахнулась Ритка. – Страшный зануда. Если Гене необходим адвокат, за свои деньги найдем что-нибудь получше. Жить мы будем здесь: у Геннадия Петровича нет квартиры в городе, зато имеется прекрасный загородный дом, он тебе понравится. Но жить там постоянно… Ты же знаешь мои отношения с сельской местностью. Мы займем нашу прежнюю спальню. Главное, ты будешь под присмотром.
– Ага, – счастливо кивнула я, схватила Ритку за руку, увлекая ее в ближайшую комнату. – Ты с ума сошла, – зашипела я, прикрывая дверь.
– Он хороший человек. Своеобразный, но хороший. И денег у него…
– Ритка, папа оставил наследство, и я его нашла. Гони Севрюгина в шею, у тебя есть двести тысяч баксов.
Она хлопнула ресницами, потом улыбнулась и заявила:
– Я тебя люблю. Ты совершенно чокнутая. Как твой отец. Найти деньги и отдать мне половину. Ведь двести тысяч – это половина всей суммы?
– Конечно. Гони Севрюгина.
– Знаешь что, совершенно ни к чему сообщать ему о наследстве. Не надо путать личное с общественным, мои деньги – это мои деньги, а его – наши. Не смотри так. Я хочу замуж. Очень тяжело без мужского плеча, а он милый. Его оставила мать в трехлетнем возрасте, он нуждается в опеке, внимании. К тому же он, по-моему, в розыске, вряд ли мы будем видеться особенно часто. Представь, как мы с тобой заживем…
На этом в моем рассказе можно было бы поставить точку, однако в конце лета произошло еще одно событие. Мы с Риткой собирались пройтись по магазинам, и я поехала к ней. Стас вызвался сопровождать меня. Поднимаясь по лестнице, я обратила внимание на наш почтовый ящик, там что-то лежало. Я открыла его и обнаружила открытку. Ни обратного адреса, ни записки, просто открытка, адресованная мне. Вертя ее в руках, я и вошла в квартиру. Севрюгин, по обыкновению, околачивался в кухне, он прибавил в весе и выглядел совершенно счастливым. Ритка торопливо одевалась, но, заметив в моих руках открытку, поинтересовалась:
– Это что?
– Пришло по почте, – пожала я плечами.
– Отправлено из Сиднея две недели назад, – добавил Стас, успев как следует ее изучить.
– Тут же ничего нет, – повертев открытку, удивилась Ритка.
«Как посмотреть», – решила я, а вслух сказала:
– Поль Гоген. – И в самом деле открытка представляла собой репродукцию его картины.
– Поль Гоген? – нахмурилась Ритка. – Это не тот придурок, что сбежал на Таити, бросив жену без гроша за душой?
– Что-то припоминаю, – с умным видом кивнул Стас.
– Да? – рассвирепела Ритка и обратила гневный взор на меня. – На всякий случай: если твой папа надумает вернуться, я с нетерпением жду его, и его гроб в гараже у Стаса тоже ждет.
Конечно, Ритка вскоре утихла, а я порадовалась: может, там, на экзотических островах, папа наконец-то обрел счастье и мысли о конфискации его больше не беспокоят.
Notes
