– Таков порядок. Корреспонденция до востребования хранится определенное время, затем ее возвращают. Надо вовремя бандероли получать, – закончила она, глядя на меня.
– А вы не помните, куда их отправили?
– Кажется, Главпочтамт. Отправляла-то не я…
Несолоно хлебавши мы покинули почту.
– Попробуем узнать, где бандероли и как их можно получить, – вздохнул дядя Витя, но к тому моменту у меня повысилась мозговая активность, и я начала размышлять вслух:
– Допустим, бандероли послал папа. Если он указал в обратном адресе нашу квартиру, то бандероли придут к нам.
– Ты не сможешь их получить, нужен паспорт отца.
– Так он у меня есть, – обрадовалась я.
– Как…
– У него было два паспорта. Вы же знаете папу…
– Немедленно домой, – скомандовал дядя Витя, и мы поехали.
По дороге активность моего мозга возросла, и я выдвинула вот какую идею. Если дядя Витя встретил папу на Главпочтамте, так, может, и адрес папа указал вовсе не свой, а Главпочтамт, до востребования? В этом случае получить бандероли можем лишь я и папа. Учитывая его лютую ненависть к конфискации…
– Твой отец сумасшедший, – вздохнул дядя Витя, мы забрали папин паспорт и поехали на Главпочтамт.
Дядя Витя с паспортом моего папы отправился к окошку, на котором значилось: «Выдача корреспонденции до востребования», а я отошла в сторонку, потому что очень волновалась. Общение с дамой из окна под номером семь заняло у дяди Вити довольно много времени, в продолжение которого я волновалась все больше и больше. Вдруг дядя Витя выпрямился, улыбнулся, и в его руках я увидела два свертка. Он кивнул мне и направился к выходу, я бросилась за ним. В машине дядя Витя не произнес ни слова, только велел шоферу ехать на нашу квартиру. Мы поехали, а на коленях у меня лежали два одинаковых свертка.
Наконец мы оказались в квартире. Я торопливо вскрыла первую бандероль, дядя Витя победно усмехнулся, а я, сказать по правде, растерялась, обнаружив пачки долларов. В каждой бандероли было ровно по двести тысяч.
– Твой отец сумасшедший, – повторил дядя Витя, покидая меня. Но я с ним не согласилась. На самом деле папа гений. Если учесть его боязнь конфискации, он поступил очень мудро. Посылал деньги на мое имя до востребования, зная, что мне и в голову не придет идти на почту. Пролежав там определенный срок, деньги возвращались на Главпочтамт. Папа их получал, вновь посылал и был уверен, что его денежки в безопасности… от милиции. Неизвестно, кто из нас прав, я или дядя Витя, но быть дочерью гения гораздо приятнее, чем дочерью сумасшедшего.
Я тут же позвонила Стасу.
– Ты где? – сердито спросил он.
– Здесь, то есть дома. – От избытка волнения я отключила мобильный, чтоб никто не мешал. Стас не мог до меня дозвониться, вот и злился.
– Где дома?
– У себя дома.
– Что ты там делаешь?
– Это даже странно, – возмутилась я, но в честь удачного дня решила не обращать внимания на чужие колкости. – Я получила наследство. Я и Рита. По двести тысяч. Представляешь?
– Откуда оно взялось? – без всякого энтузиазма поинтересовался Стас.
– Долго объяснять. Скажи, ты рад?
– Нисколько. Чему мне радоваться?
– Как чему? – обиделась я. – У меня полно денег, и тебе не придется платить выкуп за Ритку, у нас свои деньги есть.
– Вот-вот, помнится, ты мечтала выйти замуж за богатого человека. И что теперь?
– Ничего.
– И этому я должен радоваться?
– Ты псих. Мне ни с того ни с сего достаются большие деньги, и вместо того, чтобы…
– Ты выйдешь за меня замуж? – перебил он.
– Выйду.
– Тогда я рад, – не очень уверенно заявил он, но тут в дверь нашей квартиры позвонили, и мне пришлось спешно закончить разговор.
Памятуя о том, что в доме ценности, я выполнила папин наказ: не снимая цепочки, заглянула в глазок и увидела Ритку. Признаться, ее появление меня удивило, ну и обрадовало, конечно. Я распахнула дверь, бросилась ей в объятия и лишь после этого обратила внимание вот на что: рядом с Риткой стоял Севрюгин, сияя тульским самоваром. Можно предположить, что он явился за выкупом, но выражение лица в этом случае ему надо было срочно менять. На Риткиной шее откуда-то взялось ожерелье с бриллиантами, в сочетании с сарафаном оно было так же уместно, как сияние на лице Севрюгина. Не успела я поведать о том, что убийца разоблачен и Ритке нечего опасаться, как она заявила:
