– Передай рацию Чубу. Прием.
– Да некогда, бля… Давай сюда.
– Что-то ты темнишь, рыбина. И свету у вас ни в одном окошке не видать.
Палтус промолчал. На лице его выступили капельки пота… Дервиш шептал подсказки в ухо Палтусу, но того заклинило.
Голос из рации произнес:
– Да ты же, падла, под стволом там стоишь.
А Палтуса вдруг заколотило. Он попытался что-то ответить, но получалось только:
– Я… я… я…
Дервиш обрушил на затылок «гестаповца» трость, Иван подхватил падающее тело и выключил рацию. Это, однако, уже ничего не меняло.
Иван подобрал с пола автомат, метнулся к выходу.
Настоятель на колокольне увидел, как двое оставшихся за стеной бойцов стали отходить. Понял: что-то пошло не так… Бойцы отошли метров на тридцать, скрылись в тени леса, остановились под большой разлапистой елью. Через несколько секунд из корпуса выскочил Иван. В руке держал автомат. Настоятель – бывший капитан ВДВ – понял, что пришло время вступать в игру. Он поднял «суоми» к плечу, нашел почти невидимых в тени бойцов «гестаповского» спецназа и нажал на спуск. Финский пистолет- пулемет дал короткую очередь – упал лицом в снег один боец. Настоятель мгновенно перенес огонь на второго.
В трехстах метрах от монастыря Пластилин услышал выстрелы. Он надеялся, что все обойдется, но выстрелы прозвучали, и стало ясно: не обошлось.
Оба «гестаповца», мирно сидевшие на стволе, вскочили.
– Что такое? – спросил один. Второй собрался ответить, но не успел – Пластилин нажал на спуск. «Ремингтон» выплюнул порцию свинца. Сноп картечи накрыл сразу обоих бойцов.
Сквозь сон Лиза услышала отдаленную стрельбу, вскочила. В соседней комнате встали хозяева. На улице заволновались собаки.
– Где стреляют? – спросила Лиза.
– Похоже, в монастыре неладно, – ответила Алевтина Викторовна.
– В ту сторону минут двадцать назад машины проехали, – сказал Валентин Матвеевич.
– Господи! – сказала Лиза. – Там же Ванька… Я пойду.
– Никуда не пущу, – сказал хозяин.
Было очевидно, что нашумели и что стрельбу слышали в поселке. И значит надо уходить. Немедленно, и теперь уже всем, включая монахов. Потому что даже если уничтожить все следы (замыть кровь, спрятать трупы убитых, отогнать в другое место или вовсе утопить в озерах автомобили), это ничего не изменит – приедут другие «гестаповцы», начнут допрашивать монахов. А как они допрашивают – известно.
Дервиш сказал Ивану:
– Иван Сергеич, обыщите этих. Документы, оружие и все такое.
Иван ответил: «Есть».
Настоятелю Дервиш сказал:
– Михаил Андреич, поверьте, мне очень жаль, что так получилось.
Настоятель ответил:
– В этом нет вашей вины.
– Вины нет. Но если бы нас здесь не было, то вам, вероятно, удалось бы избежать проблем.
– На все воля Божья.
– Что думаете делать дальше?
– На Урал пойдем.
– В Уральскую республику?
– Да.
Дервиш потер подбородок, спросил:
– И вы всерьез верите в Уральскую республику? Верите, что в оккупированной стране сохранился анклав, который неподконтролен оккупационным властям?
Отец Михаил ответил:
– Я не верю, я знаю точно: Уральская республика существует. Хотя, конечно, в это трудно поверить.
Дервиш спросил:
– Чем я могу вам помочь?
– Спасибо, – улыбнулся настоятель, – помощь не нужна.
К Дервишу и настоятелю подошел Иван, произнес:
– Прошу прощенья. – Он протянул настоятелю несколько листов бумаги: – Вот, взгляните.
– Что это? – спросил отец Михаил.
– А вы прочитайте – все поймете.
Отец Михаил повесил автомат на плечо, взял один лист, поднес поближе к свету. Сверху был изображен символ комитета «Кобра» – приготовившаяся к атаке королевская кобра. Ее капюшон раздувался, а мускулистое тело кольцом обвивало земной шар. Ниже была «шапка»: «Постановление о производстве ареста»… Настоятель метнул быстрый взгляд на Ивана. Потом начал читать: «В связи с подозрением в пособничестве террористам и на основании ст. 14, 15 и 19 Закона о противодействии терроризму приказываю арестовать настоятеля монастыря св. Николая Никифорова Михаила Андреевича, а также всех монахов, послушников и прочих лиц, которые будут находиться на территории монастыря… Начальник Особого отдела комитета «Кобра» майор Малеванный Т. Г. 31 октября 2013 г.»
Настоятель передал бумагу Дервишу, спросил у Ивана:
– Откуда это?
– Вот у него нашел, – Иван кивнул на труп в штатском. Потом раскрыл удостоверение с тисненной золотом коброй на обложке, прочитал вслух: – Старший оперуполномоченный Дауд Хусаинов.
Настоятель сказал Дервишу:
– А вы говорите: удалось бы избежать проблем… В огне брода нет.
У организации было несколько конспиративных точек – квартиры в Санкт- Петербурге, Петрозаводске и Пскове. Был частный дом в Новгородской области. Но до них еще нужно было добраться. Визит «гестапо» в монастырь показал, насколько это опасно. Иван предложил отправиться в надежное место. Место, однако, не назвал, сказал только, что недалеко и искать там не будут. Он имел в виду лепрозорий.
Настоятель отказался. Сказал:
– Благодарю, но мы с братией все же на Урал двинемся… А молебен о павших воинах отслужу. Об этом не беспокойтесь.
– Удачи вам.
Монахи вынесли трупы «гестаповцев» с территории – «чтобы монастырь не поганить», попрощались, погрузились в «Газель» и вскоре уехали.
Иван сходил в поселок, к Лизе. Объяснил ей, что придется уехать. Не надолго. Не очень надолго… или… А, черт! Я сам не знаю на сколько.
Он боялся, что Лиза заплачет, но она не заплакала. Она перекрестила Ивана и сказала: «Иди. Я буду ждать тебя».
Он ушел. Снег под ногами скрипел: буду ждать… буду ждать… буду жда…
В лепрозорий поехали на «Ниве» Дервиша. Вшестером. Как поместились в тесном салоне, непонятно, но как-то поместились и даже доехали.
Лепрозорий был похож на зону – темный высокий забор с колючкой по верху, серые бараки. Только вышек с автоматчиками по углам не хватало. Мрачно, но надежно. Во всяком случае, за все годы Оккупации «гестапо» не было здесь ни разу. Главврач, давно помогавший «гёзам», устроил их в дальнем пустующем бараке. Там были две большие палаты. В них стояли кровати с панцирной сеткой, круглые печки, столы и лавки. В этом бараке никогда не содержали прокаженных и было безопасно. Относительно… И там уже был
