Бармен вновь потер руки, взял бутылку и свинтил колпачок. Он собрался налить водку в стакан, но Братишка взял бутылку, раскланялся, а потом запрокинул голову и стал лить водку в себя.
Кто-то ахнул. Бармен вытаращил глаза. Один белый сказал другому, что через пять минут этот парень, хоть он и монстр, будет dead drunk [20]… Саша поставил пустую бутылку на стойку, закурил и подмигнул фотографии Люси Идлу.
Через пять минут монстр попросил еще пятьдесят граммов водки. Бармен скис.
В холодной темноте «ноги» пахло водой и ржавым железом. Шумела вода в трубах, жужжали насосы. Снаружи шлепала волна, иногда наваливалась льдина, хрустела, скрежетала на стальных клыках. Время в «ноге» «Голиафа» тянулось медленно. Невероятно медленно. Иван с Дельфином даже заключали пари: кто точнее определит, который сейчас час. Ошибались – и сильно – оба, но Иван больше.
Они жили по шестичасовому циклу – через каждые шесть часов непременная пятнадцатиминутная разминка, потом принятие пищи. Дельфин по этому поводу сказал: «Зачем так казенно, сударь? Считайте, что это ужин. Почти что при свечах…» Иван ответил: «Какой, в жопу, ужин? Пережевывание этих сублимированных какашек – ужин? Это, сударь мой, именно что принятие пищи… Эх, сигаретку бы сейчас!»
– Иван, – позвал Николай в темноте.
– Что?
– Время?
– Думаю, что около двадцати.
– А я думаю, что не больше девятнадцати.
– Включи.
Дельфин включил подсветку компа. На дисплее вспыхнуло 18:06.
– С тебя, – сказал Дельфин, – еще бутылка пива. Шестнадцатая. Так скоро ящик набежит.
– Грабеж! – ответил Иван.
Тридцатого декабря в 8:30 палубный «Си Кинг» доставил на борт «Джорджа Буша» последнюю делегацию. Она была совсем маленькой – четыре человека, представители Японии. Гостей, как положено, на шканцах встретил командир – адмирал Бейкер. Адмиралу не по душе была вся эта кутерьма, но никуда не денешься…
В конференц-зал превратили кинотеатр авианосца. Стандартные пластмассовые кресла сняли, установили мягкие, кожаные, с откидным столиком. На каждом столике стоял ноутбук, стакан и бутылка с водой, висели наушники для прослушивания перевода. В проходах постелили ковровые дорожки, поставили кадки с цветами. На этом «роскошь» и закончилась. Обстановка была спартанской, рабочей.
Всем было понятно, что на этом саммите рулят США. Однако формально считалось, что все-таки это саммит Большой Двадцатки. Ровно в десять часов председатель Двадцатки обратился к участникам саммита и предложил почтить минутой молчания экипаж погибшего шаттла. Присутствующие встали. На экране за спиной председателя появились улыбающиеся лица семи астронавтов… Триста мужчин и женщин в зале смотрели и молчали скорбно. О чем они думали, неизвестно, но стояли скорбно. Из динамиков, скрытых в цветах, негромко доносилось адажио Альбиони.
Через минуту председатель объявил об открытии саммита. Он произнес короткую дежурную речь, после этого из зала удалили прессу и началась реальная работа.
После показательной порки Бельгии работа шла споро.
В 19:06 тридцать первого декабря председатель объявил о закрытии саммита.
В эту самую минуту…
…в номере отеля «Фробишер» Александр Булавин по прозвищу Братишка наполнял патронами дисковый магазин ППШ. За ним с улыбкой наблюдал бывший резидент советской разведки Дервиш.
…бывший генерал-майор, а нынче заключенный спецтюрьмы «Залив-3» по кличке Гнида лежал на тощем матраце и думал, как бы ему украсть три окурка, который он заметил у свежего заключенного по прозвищу Крюк.
…на борту авианосца «Джордж Буш» мистер S.D., более известный как Старик, правил текст итогового заявления для прессы. Про себя он называл это заявление «Карфаген должен быть разрушен!».
…в городе Санкт-Петербург, в съемной квартире, ворочалась без сна женщина с волосами цвета спелой пшеницы. Она сжимала в ладони крестик и обращалась к Богу: Господи, помоги Ваньке. Помоги, Господи, ему. Я очень тебя прошу…
…секретарь мистера S.D., Рита, «висела» на телефоне, пытаясь выяснить, где же, черт побери, застрял этот ворон, которого Старик выписал для своей секс-игрушки…
…на двадцать метров ниже Риты, в «ноге» платформы «Голиаф», сидел тот, о ком молилась женщина в Санкт-Петербурге.
…на высоте двести десять километров над Землей плыли тринадцать «звезд» «Созвездия смерти». И на каждой из них золотом было начертано «Огнем и железом»… Огнем!.. И железом!
…в Санкт-Петербурге, на руинах праздничного стола сидели два майора Малофеевых – Олег Малофеев, начальник спецтюрьмы «Залив-3», и Сергей Малофеев, начальник карельской зоны № АХ-17. Пели пьяными голосами «Девочку Надю».
…в кают-компании «Джорджа Буша» стюарды начали сервировку праздничного стола.
Братишка зарядил магазин, посмотрел на часы и сказал:
– Медленно как время тянется.
– Ничего, Саша, скоро события пойдут таким галопом – устанешь догонять, – ответил Дервиш.
До наступления нового, 2014-го года, осталось всего пять часов.
Президент Российской Федерации выпил почти полстакана коньяка и уставился на карту.
– Весь Приморский край, – просипел он. Сластенов – глава администрации президента – брезгливо поморщился. – Вся Амурская область… Блядь! Хабаровский край… Иркутская область… Читинская… Все – китаёзам?
Сластенов грубо ответил:
– Чего теперь-то ныть? Раньше надо было думать. А теперь уже поздно – накрылось суверенное сырье ба-альшой звездой.
Президент выдохнул: сука! – схватил со стола бутылку и швырнул ее в Сластенова… промазал!
В темноте «ноги» Иван сказал:
– А ты знаешь, чего, Николай Василич, я тебе скажу?
– Еще нет. Скажи – узнаю.
– А у меня в наступающем году ребенок будет.
– Это в порядке пожелания?
– Нет, это в порядке факта – Лиза-то у меня беременная.
Вспыхнул свет. В слабом свете люминесцентного фонаря Дельфин уставился на Ивана. Иван улыбнулся.
– Ты что – серьезно? – спросил Николай.
– Абсолютно.
– Ну ты, Ванька, совсем дурак отмороженный – тебе сейчас не здесь, тебе с ней надо быть. – Николай покачал головой. Некоторое время он сидел молча, потом сказал: – Вот оно как бывает.
Дервиш снял пистолет с предохранителя, передернул затвор и сунул пистолет в карман плаща. Александр присоединил к «поливалке» рожковый магазин, повесил на левое плечо. Надел широкую, на меху, куртку, молнию застегивать не стал. Дисковый магазин опустил в специально пришитый внутри карман.
– Присядем на дорожку, – сказал Дервиш. Присели, Дервиш плеснул в фужеры коньяку, пригубили.
– Ну, с Богом!
В двадцать два часа Дервиш, Братишка и Дейл вышли из гостиницы. Небо над морем светилось. Свечение было ярким, насыщенным, но преобладали мрачные фиолетово-синие тона. Казалось, что в небесах мерцают и медленно перемещаются огромные тяжелые пласты льда.
Дервиш оперся на трость и несколько секунд смотрел в небо. Потом сказал:
