особенно меня тревожила, но я отказывалась верить в его героическую кончину.
У «Эталона» я вышла и почти сразу пересела в такси. Доехав до Театра музыкальной комедии, спустилась под мост и зашагала к пристани. Сердце стало биться сильнее, и я с некоторым удивлением отметила, что здорово переживаю. Единственный фонарь почему-то не горел, я поежилась, надела кофту, а пистолет сунула в карман джинсов. Он совершенно нелепо торчал оттуда и мешал мне при ходьбе, но сейчас меня занимало другое. Я вышла на пристань и огляделась – ни души. Я вернулась к фонарю, села на землю, вытянув ноги и привалившись спиной к тумбе неизвестного назначения, стала ждать.
Прошло минут пятнадцать. Если бы мой слух не был так обострен ожиданием, я вряд ли бы услышала шаги, кто-то не спеша приближался к пристани, замер под фонарем и огляделся. Я тихонько свистнула.
– Лариса, – раздалось в ответ, голос звучал мягко. Я, признаться, не сразу вспомнила, что это мое имя, должно быть, сказались недавние приключения.
– Антон? – ответила я, хотя и так было ясно.
Он шагнул в мою сторону, но увидел меня не сразу, потому что я продолжала сидеть. Я еще раз свистнула, он наклонился и через минуту устроился рядом.
– Привет, – сказал он весело. – Кости целы?
– Ага. Это выглядело классно, я-то считала, что так бывает только в кино.
Он насмешливо посмотрел на меня, выражение его лица мне не понравилось.
– Хорошо бегаешь, – хмыкнул он.
– Так ведь жить-то хочется.
– Мне вот что пришло в голову: эти ребятки, они вели себя как джентльмены.
– Ты имеешь в виду – не пристрелили меня сразу, а немного погоняли вокруг на своих джипах, точно играли в футбол?
– Не знаю, кто кого гонял. Но выглядело все несколько необычно.
– Должно быть, они извращенцы.
– Я тоже так подумал. Палили с трех точек, а в машину ни разу не попали.
– Им надо больше времени проводить в тире.
Антон схватил меня за плечо и развернул к себе.
– Ничего не хочешь мне рассказать? Для пользы дела?
– Для пользы дела я тебе все рассказала, остальное во вред, поверь мне на слово. – Я аккуратно взяла его руку и сняла со своего плеча, а потом сказала совершенно другим тоном: – Транспортного средства мы лишились.
– Я приобрел новое.
– Опять позаимствовал?
– А что прикажешь делать? – хохотнул он. – Не свою же тачку гробить? – Говорил Антон вполне миролюбиво, потому я решила перейти к главному.
– Как думаешь, мы можем вернуться на эти склады?
– Зачем? – удивился он. – Чертова баба заманила нас в ловушку. Ничего на этих складах мы не найдем.
– А если звонок все-таки был и Таболин поехал туда?
Антон некоторое время молчал, разглядывая меня в темноте.
– Это проще выяснить у самой бабы.
– Если она не дура, то давно смылась.
– Вряд ли, – усомнился Антон. – Предполагается, что мы попали в ловушку, по крайней мере, она в этом уверена, а предупредить ее о том, что мы ушли, вряд ли кто потрудится: она просто пешка, а о пешках забывают сразу после использования.
– Очень поучительно, – кивнула я. – Что, опять поедем в ресторан?
– Поедем, – усмехнулся Антон.
Мы поднялись и зашагали в темноте в ближайший переулок. На этот раз Антон позаимствовал «восьмерку», вид у нее был не ахти, но бегала она вполне прилично. На заднем сиденье лежала моя сумка.
– Ты и ее успел прихватить? – удивленно покачала я головой.
– Там же баксы, – вытаращил глаза Антон.
К ресторану мы подъехали уже к закрытию, на стоянке по соседству виднелись только три машины. В дверях показалась компания, человек шесть – сильно навеселе, загрузились в одну из машин и отбыли. Появился мужчина в темном костюме, этот уехал на красном «Опеле». Минут через пять подъехало такси, я насторожилась, и не напрасно, из ресторана вышла дамочка бальзаковского возраста, быстро огляделась и бегом направилась к машине.
– Это она, – сказала я тихо, хотя узнать ее было не так-то просто: в плаще и платочке она выглядела совершенно иначе.
Выждав, когда такси отъедет подальше, Антон тронулся с места. На проспекте движение было довольно оживленным, но приблизиться к такси мы не рискнули, возле здания городской администрации их машина свернула, и мы, чуть притормозив, тоже. Улица здесь была прямая, как стрела, и мы хорошо видели
