– Что, и генерал Левандовский ничего не знает?
– Угу, – Артур опустил голову. – И тоже сходит с ума.
– Они все сходят с ума. И еще этот суд! Без всяких улик, без доказательств! Это же просто фарс какой- то!
– Вот-вот. Господа Кармановы чувствуют себя в полной безопасности. И вдруг появитесь вы.
– Поня-а-а-тно, – покачала я головой. – Все. Кроме одного. Почему родные ничего не должны знать?
– Чтобы не портить малину Интерполу, – угрюмо ответил Артур. – Боль должна быть настоящей, чтобы никто не почувствовал фальши. «Поймите, иначе горе придет еще в десятки семей!» – явно процитировал он кого-то. – Черт их всех побери – и Кармановых, и Интерпол!
– Абсолютно с тобой согласна.
ГЛАВА 42
В гостинице мы провели еще почти два дня, в Москву вылетели только тридцатого декабря днем, на транспортном самолете МЧС.
За это время мы пришли в себя окончательно. Девочки замучили нас просьбами позвонить домой, им так не терпелось поскорее услышать родные голоса, рассказать о своих приключениях! Артур, как мог, отвлекал детей, эксплуатируя интерполовцев по полной программе. Он возил девчонок на экскурсии, благо, в Бангкоке есть на что посмотреть, водил в кафе, катал на слонах, побывали они и на крокодиловой ферме.
Я же, как только пришла в себя настолько, что смогла передвигаться не только на четвереньках, попросила отвезти меня в Патайю, к Лютику.
Мои сторожа долго взывали к моему разуму, убеждая, что Лютик никак не может оказаться в Патайе сегодня, если вчера остался на Пхукете. Мне принесли карту и подробно, как умственно неполноценной, разъяснили, почему это невозможно осуществить без вертолета. Тем более что Лютик собирался оставаться на побережье до тех пор, пока не найдет дядю. Если мне так хочется попрощаться со своим спасителем, то меня, так уж и быть, отвезут туда, на развалины.
Но на развалины я не хотела. Боялась, что мой непредсказуемый теперь организм опять подстроит какую-нибудь пакость, а тридцать первого декабря я должна быть в форме, мне предстоит финал чемпионата боев без правил.
– Но вы хоть сообщили родным Тхана обо всем? – удрученно посмотрела я на вспотевшего от немыслимых усилий (да уж, замечу без ложной скромности, что убедить меня в чем-либо – штука сложная!) сотрудника Интерпола.
– Разумеется, Анна! – облегченно вздохнул тот. – Еще вчера мы созвонились с властями Патайи, и нам клятвенно пообещали, что немедленно отправляют посыльного к семье Тхана. А также выдадут им материальную помощь, как пострадавшим от цунами.
– Надеюсь, обещаниями они не ограничатся? – сомнение, прозвучавшее в моем голосе, очевидно, задело честь мундира интерполовца. Ибо он встал и, сухо обронив: – «НАШИ просьбы обычно выполняются, ВЫ-то должны об этом знать! Всего доброго!» – вышел.
Это да. «Просьбе» Интерпола отказать проблематично. Выполняются они добровольно-принудительно. Прошляпят все на свете, тянут до последнего, а потом начинают придумывать психологические этюды, которые приносят столько ненужной боли нашим родным!
Наконец наступило тридцатое декабря. Нас привезли в аэропорт и, минуя все таможенные и паспортные контроли, через служебные помещения вывели к самолету. Гигантский транспортник МЧС, привезший гуманитарную помощь для пострадавших районов, стоял, сосредоточенно глядя в небо. Под хвостом у великана зияла огромная дыра, куда, очевидно, и предстояло заходить нам. Рядом кто-то хихикнул. Я повернулась – кто же еще, Кузнечик! Она дергала Артура за руку:
– Папа, пап, а мы что, в самолет через его попу пойдем?
– Инга! – Артур закашлялся от смеха. – Сравнения у тебя!
– Очень даже правильные сравнения, – продолжала хихикать девочка, – правда, Уля?
– Ох, Кузнечик, – я тяжело вздохнула, – именно туда мы и пойдем. Хотя, если честно, мы оттуда еще и не выходили.
– Как это? – удивленно переспросила Рита.
– Неважно, – отмахнулась я. – Давайте-ка поторопимся, а то вы уже вспотели все.
И немудрено. Поскольку мы возвращались из лета в зиму, то и оделись соответственно – джинсы, свитера, ботинки. Шапки, шарфы и теплые куртки были плотно упакованы в большие сумки, которые нес Артур. Всем этим нас снабдил Интерпол. Хоть какая-то польза. Компенсация за моральный ущерб.
Вредины из Московского бюро Интерпола летели с нами. Они же, собственно, и организовали этот перелет. Правда, возникли кое-какие проблемы – на этом же транспортнике возвращались в Москву несколько уцелевших туристов из России и других стран СНГ. Мы видели их в зале вылетов аэропорта, когда шли сюда. Вокруг группки людей с очумелыми лицами крутилось несколько пираний с телекамерами, тыча объективами беднягам прямо в нос. Можно было не сомневаться, что парочка папарацци проникнет и в самолет.
Понятно, что светить нас перед телекамерами нельзя, иначе все усилия полетят псу под хвост. Хотя, если задуматься, почему туда летит всякая ерунда? Оно псу надо?
В общем, на летное поле нас вывели первыми, в самолете же спрятали в изолированный, но достаточно большой отсек. Учитывая, что лететь предстояло долго, а с нами были дети, интерполовцы позаботились обо всем – и о еде, и о воде, и о других бытовых нуждах.
Загрузившись, мы постарались устроиться с максимально возможным в таких условиях комфортом. Дверь, ведущую в наш отсек, заперли изнутри. Потом еще около часа ждали, пока в самолет сядут остальные пассажиры, потом что-то загружали, стуча и брякая. Наконец раздался шум турбин, транспортник дернулся и покатил к взлетной полосе. Иллюминаторов в нашем отсеке не было, поэтому полюбоваться взлетом не удалось. И пусть! Таиланд, конечно, славная страна, но мое знакомство с этим тропическим раем как-то не задалось.
Большую часть пути мы самым банальным образом проспали, так что дорога домой утомительной не была.
После приземления самолета повторилось то же, что и при посадке в Таиланде, только с точностью до наоборот. Вначале стучали и брякали, потом вышли спасенные туристы, а минут через двадцать, когда все затихло, вывели и нас.
Было темно, холодно. Дул пронизывающий ветер. Под ногами хлюпала слякоть. Но это была своя, родная темень, свой холод, свой ветер и такая привычная, самая замечательная в мире слякоть! Впору грохнуться на колени и, разбрасывая по сторонам комья этой прелести, истерически завыть: «Не нужен нам берег тайландский, чужая земля не нужна!» Конец фильма. Побежали титры.
Нас быстренько погрузили в микроавтобус с затемненными стеклами, и мы поехали. Девочки оживленно болтали, толкались и хихикали. Они были дома. Завтра, им обещали, они встретятся с родителями, а потом будут елка, подарки, и теплый свет ночника, и мягкие мамины руки, и бабушка, вытирающая украдкой слезы, и папа, боящийся отпустить дочку от себя даже на минуту. А еще – восхищенные глаза одноклассников, слушающих рассказы о невероятных приключениях, популярность в школе, робкие ухаживания мальчика из параллельного класса. И постепенно страх, ужас, боль начнут забываться, стираться из памяти, останутся наиболее яркие, волнующие эпизоды. Но еще долго по ночам девочки будут просыпаться от собственного крика, в который раз встретившись глазами с Бездной.
Нас привезли в какой-то подмосковный поселок и разместили в небольшом двухэтажном здании, очень похожем на ведомственную гостиницу. Девочек разместили в двухкомнатных номерах, Артур, разумеется, устроился с дочкой, а мне достался одноместный номер.
После ужина детвора долго не могла угомониться, сказывалась смена часовых поясов. Они бегали из комнаты в комнату, причем чаще всего – ко мне, пытались смотреть телевизор, но никак не могли договориться, какая передача интересна всем. Светлая мысль разойтись по комнатам и посмотреть то, что хочется, у себя, им в голову не приходила. Это же неинтересно – по отдельности, надо всем вместе!
В общем, уснула моя бравая команда часа в два ночи. А в десять утра нас должны были повезти на слушание дела.
