– Мне кажется, это не ваше дело.
– Пусть не кажется. Откуда ты взялась такая? – Она была раздражена и даже не пыталась скрыть это.
Я села в кресло, но отвечать не собиралась и молча разглядывала ее. Приходилось признать: красавица, правда, заметно старше меня, но я ни ходить, ни смотреть, как делает это она, не умею. Тут мне пришло в голову, что Сашка может разозлиться из-за того, что я вмешиваюсь в его дела. А если он ее любит? Желание вцепиться ей в волосы стало еще острее. С трудом подавив этот порыв, я сказала:
– Не знаю, что вы подумали, мы с Сашей давние знакомые. Учились вместе.
– В одной колонии, что ли? – фыркнула она. – Так там вроде мужики и бабы отдельно?
– Не всегда же он в колонии сидел? – растерялась я.
– По мне, так он там и родился, – усмехнулась женщина. – Дура ты. Насквозь я тебя вижу. Интеллигентная. Учительница, что ли?
– Нет, – бог знает почему испугалась я.
– Ну, все равно с институтом. И что это маменькиных дочек всегда тянет на шпану? Кольцо на пальце носишь, мужняя жена, а с Багровым связалась. Дура.
Это показалось обидным, потому что походило на правду. Я нахмурилась, глядя на женщину исподлобья, и сказала, теряя терпение:
– Я ведь вам объяснила…
– Что ты с ним в одном классе училась? – хохотнула она. – Нарочно не придумаешь, он лет на десять старше тебя.
– Слушайте, это ваша комната?! – рявкнула я.
– Здесь все комнаты мои.
– Хорошо, я на веранде постою.
Кусая губы, я вышла на веранду и с досадой подумала, что это не самое удачное место после душа и долго я тут не простою, начну шмыгать носом и клацать зубами. К счастью, женщина ушла почти сразу, а через пару минут явился Сашка.
– Машка! – крикнул удивленно. – Ты где?
Я похлопала ресницами, выровняла дыхание и вернулась в комнату.
– Чего на веранде стоишь? – подивился Сашка.
– Ничего, – хмуро ответила я, отводя взгляд.
– А почему глаза красные? Светка была? – проявил он сообразительность. Поговорить о Светке я была не прочь, очень она меня интересовала.
– Темные волосы, красная помада и бюст, как два арбуза? – уточнила я.
– Точно, – обрадовался Сашка. – Бюст у нее – полный отпад. Из-за нее, что ль, сердитая? Брось, пустое дело.
Я отвернулась, кусая губы, и сказала с отчаянием:
– Домой хочу.
Сашка сел в кресло, взял меня за руку и заявил совсем другим тоном:
– Машка, помоги мне.
Я резко повернулась и уставилась в его лицо. Был он серьезен и чем-то явно озабочен, никакого намека на веселых чертей в глазах. Стало ясно: он в беде и, кроме меня, никто ему не поможет (очень мне хотелось так думать).
– Я помогу, – сказала торопливо. – А что делать-то надо, Саша?
– Ты сядь, – кивнул он. – Объясню.
Я села в кресло, тараща глаза на Сашку, он придвинулся ко мне, поразмышлял о чем-то и тихо сказал:
– Машка, никакой я не уголовник. Я в милиции работаю. В шестом отделе. Знаешь, что это?
– Нет.
– Отдел по борьбе с организованной преступностью. У меня задание, очень важное. Поняла?
– Сашка, ты на милиционера не похож, – растерялась я.
– Ну, ты даешь, – покрутил он головушкой. – Ты прикинь, если б я на милиционера был похож, долго бы здесь продержался?
– Где здесь? – испугалась я.
– Ну… – В этом месте Сашка почесал нос и продолжил с чувством: – Я тебе все рассказать не могу. У меня задание повышенной секретности, сама понимаешь. Один я остался, Машка. Помощь мне нужна.
Он вздохнул и стал смотреть в угол, а я торопливо спросила:
– А что делать-то, Саша?
– Может, ничего и не придется, – блуждая в мыслях очень далеко, ответил он. – Рядом будь. В случае
