– Сожалеешь? О чем?
– В двух словах не объяснишь. Может быть, потом когда-нибудь я расскажу. А может, мне повезет. Правда, мне никогда не везет, по крайней мере с девушками, но тем не менее…
Утверждение, что ему не везет с девушками, показалось мне еще более сомнительным. По-моему, он был из тех, в кого девушки должны влюбляться с первого взгляда. Мне самой очень захотелось в него влюбиться. Хотя три обязательных признака влюбленности начисто отсутствовали, я вновь подумала: что мне с ним невероятно легко и уютно, а затем меня посетила мысль – все, что он говорил, отдавало некой странностью, и я даже решила, что он с сумасшедшинкой. Он музыкант, Маэстро, а талант всегда сродни сумасшествию, вот в том, что он талантлив, я ни секунды не сомневалась.
– А это «потом» будет? – спросила я, и он вроде бы растерялся.
– Что?
– Ты сказал «когда-нибудь потом».
– Конечно, будет, если ты захочешь. Вот только захочешь ли… – Он грустно усмехнулся и покачал головой.
– Я никогда не встречала никого похожего на тебя, – произнесла я, чувствуя, что получилось довольно бестолково, но он понял.
– Это точно. Я особенный. А ты очень красивая. Впрочем, это я уже говорил.
Обед нам давно принесли, а мы сидели и разговаривали, забыв про еду.
– Расскажи мне о себе, – попросила я, взяла ложку и начала есть.
– Я – гений, – серьезно ответил он, а я так же серьезно кивнула.
– Это я уже поняла. А что еще? Ты живешь в этом городе?
– Нет.
– Значит, тоже приехал? Откуда? Надолго?
Его развеселило количество вопросов.
– Я перекати-поле, живу там, где мне нравится. А здесь… здесь я, чтобы помочь другу.
– У него неприятности?
Кирилл засмеялся.
– Ему плевать на неприятности.
– Так не бывает, – не поверила я.
– Бывает. Редко, но бывает. Он всегда один, ему плевать на неприятности, и ничья помощь ему не нужна.
– Но ты все же хочешь ему помочь?
– Попытаюсь. То есть я очень хочу.
– Значит, твой друг живет в этом городе? – продолжила я расспросы.
– Нет. Но он здесь появится. Возможно. А может, и нет.
– Звучит немного странно.
– Он тоже перекати-поле. Иногда наши пути пересекаются, чаще нет. Но сейчас я надеюсь на встречу.
– А позвонить ему нельзя? Или написать?
– Наверное, можно. Но я не знаю номера его телефона, а письма… письма – это пережиток, так ведь? Да и куда их писать? Он всегда в пути, и никакое письмо его не догонит.
– А ты его, случайно, не выдумал? – спросила я. Разговор наш казался мне все более странным и вместе с тем увлекал, а его глаза становились все печальнее. Глаза завораживали меня.
– Своего друга? Нет. Когда-нибудь мы встретимся, и я вас познакомлю.
– Буду с нетерпением ждать, – усмехнулась я и вдруг почувствовала неловкость оттого, что позволила себе усмешку и это недоверие.
– Ты сказала, что богата, – сменил он тему. – Откуда у тебя деньги? Ты их украла? – Слово «украла» он произнес так просто, без намека на насмешку или язвительность, словно украсть было само собой разумеющимся. А я покраснела и почувствовала себя воровкой. Ведь, собственно, так оно и было. Неужто он увидел это? Только он или это видят все? Смотрят на меня и думают: «Вот идет воровка». Он ждал, спокойно глядя мне в глаза, и я ответила:
– Да. Я их украла.
– У кого?
– У мужа.
– Вот так раз. Он тебя не любил?
– Не знаю. Но я его не любила. Вышла за него замуж и украла его деньги.
– Ты пошла замуж за богатого, чтобы получить его деньги? – удивился он, и я подумала: вот, сейчас он поднимется и уйдет, брезгливо отвернувшись, и испуганно сказала:
– Нет, не так. Я не знаю, почему я вышла за него. Мне не нужны были деньги. Они мне и сейчас не
