– Шантажировать кого хотели?
– Что ты мелешь? – обиделась Марья. – И как тебе такое в голову пришло?
– Что ж мы, по-вашему, телик не смотрим? Уж если за фотографии по шарам дали, ясно, что фотографии не простые, а золотые. На что еще нужны? Когда такую компромать с собой возишь, непременно нужна охрана.
– Значит, фотографий у нас нет? – задала риторический вопрос Марья, твердея лицом. – Это порождение ехиднино постаралось. Больше некому. Только как он пронюхал? – озадачилась она.
– Гридин позвонил, – нахмурился Олег. – Донес дружку… хотя откуда Гридину знать…
– Он знал, – кивнула я покаянно. – Я сама и рассказала, что привезла тебе фотографии. Муж быстренько снарядился – и тебя по голове…
– Какой мерзавец, – покачал больной головой Олег. – А еще прикидывался, сочувствовал.
– Муж?
– Гридин. Сюда приезжал… А тогда это он мне названивал, за бумажки переживал.
– Иуда, – подсказала Марья. – Выходит, они с Серегой заодно.
– Кто бы сомневался, – презрительно фыркнул Олег, косясь на меня. – И Симону он обрабатывает с целью… Чего там, мерзавец.
Если он думал, что открывает мне глаза, то совершенно напрасно, я и до этого ничуть не сомневалась, что у Андрея есть интерес помимо больших чувств ко мне.
– Они становятся опасны, – продолжил Олег. – Два покушения на вас, слава богу неудачных, сегодня едва не убили меня… – Тут Олег поморщился и потрогал голову, а морячок выпятил грудь.
– Ты в милицию заявил? – спросила я.
– Гридин сразу же позвонил… лицемер. Уже приезжали, допрашивали.
– И про супостата сказал? – нахмурилась Марья.
– Сказал, но они не впечатлились. У меня еще бумажник пропал. Считают, обычное ограбление. Теперь жалею, что сообщил им про конверт, толку от этого не будет, а муж Симоны озлобится, что мы на него опять милицию натравили. И очень возможно, перейдет к решительным действиям.
– Куда уж решительнее, – заметила я.
– Он нас всех укокошит, – заявила Марья, так напугав саму себя, что тут же побледнела до синевы.
– Тогда ему тюрьмы не миновать, раз милиция в курсе наших проблем.
– Да ментам по барабану, – вмешался морячок. – У вашего муженька и деньги, и знакомства, а от вас одни бумажки останутся. – Из этих слов я заключила, что морячок в курсе наших дел, и пригорюнилась. Надеюсь, у Олега хватило ума промолчать о трупе. – Бумажки что? Ерунда, разорвал, и всех делов.
– Вот именно, – пискнул Олег, соревнуясь с Марьей в бледности. – Симона, тебе необходима охрана. События развиваются чересчур стремительно и…
– Где ее взять? – вздохнула Марья. – В охранное агентство я на всякий случай звонила, такие бабки дерут, креста на них нет. А где у нас деньги? Жаль, что твой папа прислал нам никудышный подсвечник. Лучше бы денег сколько-нибудь, мы бы их в дело пустили…
– Какой папа? – тут же заинтересовался Олег, причем морячок тоже навострил уши.
Надо сказать, они у него здорово напоминали кошачьи – волосатые и чрезвычайно подвижные. Опять же, меня неприятно поразил тот факт, что Марья употребляет местоимение «нам»: похоже, она даже папу готова поделить на двоих, точно он и к ней имеет отношение. Мне, конечно, не жалко, особенно если учесть, что папа даже не мой, а какой-то приблудный, неизвестно откуда взявшийся, но как-то так выходило, что мы с ней почти породнились, а я все же не теряла надежды когда-нибудь избавиться от нее. Пока я хмурила лоб, размышляя на эту малоприятную тему, Марья с воодушевлением принялась рассказывать:
– У Симоны обнаружился папа в Израиле, он прислал ей подсвечник. Какая-то реликвия. Мы его всю ночь пилили, но никаких ценностей не нашли.
– Постойте, – заволновался Олег, – как папа? Почему в Израиле?
– Ну… он выехал на историческую родину. У него была другая семья, а умирая, он завещал Симоне…
– Мой папа умер двадцать лет назад, – прервала я ее излияния, – а если кому-то пришло в голову прислать мне подсвечник, так это вовсе не значит, что он мой отец.
– Но ведь это важный вопрос, – волновался Олег все больше и больше. – Ты ведь Радужинская Симона Вячеславовна, 25 января… – Далее я смогла убедиться, что мои паспортные данные, а также прежнее место жительства он знает очень хорошо, причем знает даже то, что я сама успела забыть. К примеру, какой садик я посещала и где мы тогда проживали с мамой.
– Откуда у тебя эти сведения? – удивилась я.
Олег густо покраснел и пробормотал, что он очень серьезно относится к своей работе. При чем тут его работа, я не поняла, но уточнять не стала, тем более что Олег поспешил сменить тему и вновь вернулся к вопросу нашей безопасности.
– Сейчас, когда я не смогу быть рядом с вами, – начал он, голос его срывался от волнения, – я готов организовать охрану за собственные деньги.
Мне кажется, он не меньше нас был потрясен своим благородством. Морячок радостно закивал, точно речь шла о его безопасности, а не нашей.
– Хорошо, – не стала я спорить, тем более что развитие событий мне тоже не нравилось. Правда, я не
